Отвечая на эти нападки, Люба Иованович заявил, что он никогда не говорил, будто Пашич что-нибудь сказал о приготовлениях к убийству на заседании кабинета. Это было сказано в частной беседе. Для того чтобы подтвердить правильность написанного им, Иованович предлагал представить документы и доказательства, но требовал, чтобы премьер-министр и министр иностранных дел взяли на себя за это ответственность. Но оба эти министра, Узунович и Нинчич, отвергли его предложение – очевидно, опасаясь, что он вскроет какие-нибудь не подлежащие оглашению тайны относительно действий сербского правительства в 1914 году и происхождения мировой войны.
Многие сербские газеты поспешили заявить, что Пашич наконец высказался и опроверг обвинения. Но если проанализировать его весьма осторожно формулированное заявление, то можно убедиться, что он опровергал обвинения, которые против него не выдвигались: он утверждал, что не делал никакого сообщения об убийцах на заседании кабинета. Этого Иованович и не говорил. Как будет показано ниже и как указал Иованович в одной из своих статей, напечатанной в 1925 году, правильность его утверждения, что Пашич знал о заговоре, явствует уже, помимо всего прочего, из того, что было отдано распоряжение воспрепятствовать переезду убийц из Белграда в Боснию. Но распоряжение это не было выполнено, потому что сербская пограничная стража входила в организацию «Черная рука» и не послушалась приказа правительства. Это подтверждается дневником и бумагами офицера пограничной стражи Тодоровича, захваченными австрийцами во время войны.
Отсюда можно заключить, что нет никаких оснований сомневаться в правильности разоблачений, сделанных Любой Иовановичем в 1924 году. Указание Сетон-Уотсона, что разоблачения его написаны в «небрежном, наивном стиле воспоминаний», в сущности, является доводом в их пользу. Иованович, очевидно, не старался тщательно отделывать их, как отделывают политический памфлет, предназначенный для того, чтобы привлечь сторонников или подчеркнуть свое собственное значение. Как он объяснил в 1925 году, он весной 1924 года обещал русскому журналисту, эмигранту Ксюнину, написать статью для сборника, посвященного десятилетию возникновения мировой войны. Будучи занят другими делами, он не сразу написал эту статью. Когда к нему обратились несколько месяцев спустя, он, не желая разочаровывать Ксюнина, взял некоторые материалы из своих воспоминаний и заметок, которые были уже написаны раньше.
То обстоятельство, что Узунович и Нинчич не дали Иовановичу представить его доказательства и что оставшиеся в живых члены организации «Черная рука» тоже угрожали выступить со своими разоблачениями, по-видимому, подтверждает то, что сербское правительство предпочитает еще кое о чем умалчивать. До тех пор пока