И тогда в возмущенных христианских сердцах и умах зародилась мысль о необходимости вырвать из рук неверных землю, освященную земным пребыванием Спасителя.
К тому же Иерусалим был важен для христиан не только как место страданий и Гроба Спасителя, но и с учетом их мистических представлений об Иерусалиме небесном. Последний как бы отбрасывал на земной Иерусалим небесный отблеск Горнего Мира. Менее образованные крестоносцы попросту ассоциировали Иерусалим земной с Иерусалимом небесным, то есть с раем. Побывать в Иерусалиме, а тем более завершить там свой жизненный путь, означало для них побывать в раю или попасть в рай после смерти. Насколько эта кажущаяся сегодня многим из нас странной идея привлекала поначалу лишь мирных паломников, а затем и вооруженных пилигримов-крестоносцев, со всей очевидностью явствует из дошедших до нас слов проповеди, произнесенной епископом Венецианским Энрико перед своими земляками, собравшимися 25 июня 1100 г. у Живоносного Гроба Господня.
Епископ напомнил пилигримам о чувстве безграничной благодарности, которую каждый христианин должен испытывать к Господу, так как Он выполнил в отношении Новозаветного народа Божия обетования, данные Им народу Божию в Ветхом Завете: «…ибо ныне вступили мы в Святыню Господа, однако что пользы в том, чтобы войти в Иерусалим земной и в рукотворный Храм, если христиане не станут также частью общины Иерусалима небесного, незримого Храма Царства Божия…»
Существовало, впрочем, еще одно обстоятельство, имевшее огромное значение. Одновременно с захватом турками-сельджуками власти над Палестиной христианская Византия подверглась нашествию кочевых тюркских орд пацинаков (пацинакитов), или баджанаков (известных русским под именем печенегов, которых византийцы на манер античных эллинов именовали по старой памяти гуннами или даже скифами) и нападениям воинственных горных племен, которым она оказалась не в состоянии сопротивляться. Попавший в безвыходное положение восточно-римский император Алексей I Комнин обратился к папе римскому Урбану II (1088–1099 гг.) с предложением возобновить переговоры о церковной унии (объединении) Византии с Римом. Соответствующее письмо константинопольского василевса римскому папе сохранилось в архивах Ватикана. При этом византийский самодержец, однако, стремился прежде всего получить с Запада военную помощь.
На Западе же эпоха классического христианского религиозного сознания приближалась к своему апогею. Власть и авторитет папства укреплялись от папы к папе. Они начинали свои послания словами: «Мы, святой Петр, повелеваем…» В конце концов папа римский Иннокентий III (1198–1216 гг.) почувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы сделать следующее заявление:
«Господь