Сострадания.
Так что перст её наставить,
Как дитя рыдать заставить….
Впрочем, сей момент оставим
Без внимания….
Хитрый, Наглый и Прожжён…
Каждый в доме окружён.
Их снимали прямо с жён —
Поздно вечером.
Жёнам вместо компенсаций,
Предлагали расписаться,
Мол, роптать и возмущаться
Вроде нечего…
Мол, арест прошёл культурно,
Чинно, мирно, процедурно,
Брали их мужей ажурно,
Без агонии.
А потом слегка побитых
Выводили паразитов,
Угрожая им транзитом
До колонии.
Долго местные старухи
Культивировали слухи,
Дескать, брали по мокрухе
Беспредельщиков.
И откуда в старых лязгах
Только термины завязли,
Или дело всё в маразме
Злосопельщиков?
А другие утверждали,
Будто власти разгадали
И арестом упреждали
Революцию.
И зачинщикам террора
Не избегнуть приговора,
Коль того желает скоро
Конституция.
Хитрый, Наглый и Прожжён…
Каждый в клетку посажён,
Как положено, снабжён
Адвокатиком.
Безбородая защита
Уверяла: дело шито
Без большого колорита,
Белым бантиком.
А затем адвокатура
Покидала клиентуру
И бегом в прокуратуру
За инструкцией.
Ну, ни к чести адвоката
Рассуждать, кто виноватый.
И нужна ему доплата,
Не дедукция.
И уж если высший разум
Засудить велит заразу,
Хоть в обход законов базы —
Делать нечего.
Коли ценится карьера,
Нет морального барьера,
Да и праведности мера
Переменчива.
Дознаватель с диким счастьем
Их допытывал с пристрастьем,
Свыше силы данной властью
И приличием.
Уверял: «Нам всё известно!
Отпиранье неуместно!
Ну-ка, всем бояться вместо
Безразличия».
А потом поодиночке
Подбивал сдавать браточков,
Ведь дела их ясно точно
Неказистые.
Кто же следствию поможет,
Для того ещё, быть может,
Обвинение проложит
Путь к амнистии.
Тот матёрый дознаватель
Знал стабильный показатель:
Из троих – один предатель,
Без сомнения.
Если вычислит который,
То без вычурных теорий,
Он заслужит отпуск скорый
Или премию.
Кто пройдёт в Иуды роли,
В виде жеста доброй воли
Он сулил возврат на волю
И прощение.
Слишком громко стали в прессе
Отзываться о процессе,
Дескать, новые репрессии —
Не менее!
Так что меру поощренья —
Для других двух