– Третий раз сегодня, – заметил сержант. – А говорит: надо держаться. Сердце, как у льва!
– Сердце, – с досадой ответил Беляев. – Еще день-два, и лопнет к чертям это сердце!
– Быть может, и не следовало затевать истории с побегом? – задумчиво проговорил Буйкис.
Беляев поднял голову, злобно усмехнулся.
– Конечно, надо было вести себя, как бараны на бойне, и по мере сил работать на этих извергов!
– Не о себе говорю, – обиженно поджал губы профессор. – Я что? Я свое прожил и, если хотите знать, хорошо, с пользой для общества! А вот вы – молодые! Жалко же…
Пономаренко застонал.
– Воды ему надо, – сказал Кент.
– Воды, – усмехнулся Джавадов. – Где возьмешь воду?
Пилот снова застонал – мучительнее, громче.
– Доктор, – позвал Кент, – подойдите к нему.
– Оставьте, – махнул рукой Беляев, – пусть хоть умрет спокойно!
Джавадов одним скачком оказался подле Беляева, схватил его за грудь. Страшен был Джавадов в эту минуту. Но хирург не испугался.
– Пустите, – равнодушно проговорил он. – Пустите… ну! Разве врач я теперь? Он умирает от жажды. Прибавьте, что все эти месяцы ваш командир так и не смог оправиться от ранения. Да еще эти побои…
Пономаренко затих. Кент оставил его и подсел к столу, где собрались остальные. Лагерники стали обсуждать создавшееся положение. Буйкис считал весьма странным поведение охраны лагеря, забывшей об обитателях карцера.
– И ничего странного, – возразил Беляев. – Немцы удрали, видимо, получив сведения, что неприятель близок. В суматохе забыли о нас. А это собачье болото в стороне от всяких дорог. Поди сыщи в нем лагерь! До того, как его обнаружат, мы сто раз умрем с голода и жажды.
– Нет! – воскликнул Джавадов и приложил руку к груди. – Сердце чует, что освободят нас!
– Да, придет свобода! – вскричал Буйкис. – И мы снова станем людьми, которые могут делать все, что хотят. – Он взволнованно зашагал по подвалу. – Знаете, я начал перед самой войной такую важную работу!.. Интересно, удалось ли жене сохранить мои записи, библиотеку…
Беляев насмешливо посмотрел на него.
– Записи… библиотеку… Вы уверены, что ваша жена цела, а дом не сравнен с землей?
Буйкис схватился за сердце.
– Зачем болтаете? – угрюмо сказал Джавадов. – Старика расстроили. Его поддерживать надо, а вы…
– Оставьте меня в покое! – вспыхнул Беляев.
– Это вы никому не даете покоя! Мужчиной надо быть. Стыдно!
Беляев поднялся, хотел что-то сказать, но не смог и тяжело рухнул на место, Буйкис подвел его к нарам и уложил.
– Бедняга, – сказал он. – Ему совсем плохо. Не понимает, что говорит.
– Не понимает? – нахмурил брови Джавадов. – Очень хорошо все понимает!
– Вы несправедливы, сержант… Разве он виноват?.. А вам, мой друг, советую крепко держать себя в руках. Сейчас, милый мой друг, такое время…
Буйкис не договорил,