Поздним вечером этого дня Потапов, несмотря на категорические протесты со стороны Бойко и Карпова, все же переступил порог старого кирпичного особняка на окраине города.
Его встретил молчаливый здоровяк, вооруженный помповым ружьем, и провел в дом.
Гаврилов почти не изменился с тех пор, как они виделись несколько лет назад в пересыльной тюрьме. Но теперь на нем был неброский, хотя и дорогой костюм темно-синего цвета и темная рубашка. На носу по-прежнему красовались дорогие, в тонкой оправе, очки, выделявшиеся на его потрепанном, морщинистом лице.
Теперь его можно было принять за старого профессора-геолога, проведшего большую часть своей жизни в экспедициях.
– Присаживайся, Сережа. Я в этой хате только что сам стал себя чувствовать как дома. Не жил никогда в таких хоромах. Но на старости лет решил в родные места перебраться, братва мне эту хату и подарила. Не многие ведь знают, что я в этом городе родился когда-то. Но еще мальчишкой меня родители увезли в другие края.
Гаврилов встретив Потапова на пороге просторного зала, служившего для приема гостей, проводил до дивана. Сам же уселся в кресле напротив.
– Ты изменился, Сережа, окреп и возмужал с тех пор, как я тебя последний раз видел. Я ведь верил, что ты не сломаешься и еще поднимешься в этой жизни. Вижу, что мои советы пошли тебе на пользу.
– Да, это так, Василий Петрович, – ответил Потапов, – я вам благодарен за помощь и за поддержку.
Гаврилов добродушно заулыбался и махнул рукой.
– Да ладно, не преувеличивай… Скажешь тоже, помощь. Таким, как ты, только советом можно помочь.
Потапова нисколько не вводил в заблуждение добродушный тон Гаврилова и то, что он начал с воспоминаний об их первой встрече. Он понимал, что его пригласили не для этого, и постарался перевести разговор ближе к делу.
– У вас, Василий Петрович, похоже, и сейчас для меня какой-то совет имеется, – грустно улыбнулся Потапов. – Вы ведь в наш город не только дни свои доживать приехали, вас сюда крутая братва прислала за местными присматривать.
Добродушие постепенно растворилось на лице Гаврилы, оно стало хмурым и задумчивым.
– Прав ты, Сережа, – после паузы произнес он. – Вот я и присматриваюсь пока к «браткам», кое с кем даже, кто посерьезнее, встречаюсь время от времени… Неспокойный у нас город, много мути в головах и беспредела в поступках.
– Какие времена, такие и люди, – ответил Потапов.
– Наверное, – так же задумчиво произнес старик, – только вот я так себе мыслю, что как бы времена ни менялись, а человек человеком оставаться должен. А это я пока не часто в людях вижу. Говоришь, бывает, с человеком и ни единому его слову не веришь, потому как в глазах