Во второй раз я там оказалась, когда меня ставили на учет как проститутку. В субботу вечером мне позвонил Горецкий и сказал, что приглашает в ресторан по случаю рождения сына. Я быстро накрасилась, надела платье для коктейлей, накинула шубу и вышла на проспект Ломоносова. Махнула первой же проезжающей «Газели», и она остановилась. Из нее вышли два придурка в форме, как у Мишки, взяли меня за шиворот и засунули в заднее отделение, где уже находились с десяток девчат, похожих на меня. Тоже в шубах и тоже в коротких платьях. Подвезли меня не к «Огням столицы», а прямиком в дежурную часть райотдела… Там долго выясняли, кто у меня «мамка», сколько я беру за минет, где находится «хата», и оставили в покое только тогда, когда я дала им номер мобильного телефона Горецкого. Гена приехал, забрал меня, а эти скоты порвали протокол, хотя прощения и не попросили. Уже выходя, я поинтересовалась у дежурного, сколько за минет берет он, и едва не испортила все окончательно.
В третий раз я оказалась в райотделе благодаря тому же Горецкому. Ровно через год. Как положено, отпраздновав день рождения сына, он до дома не дошел, присел отдохнуть на лавочку, а после того, как патруль его разбудил и ему же представился – «сержант такой-то», – он сделал серьезное лицо и разрешил:
– Докладывайте.
Единственный номер телефона, который он смог вспомнить, был не его домашний, а мой мобильный. Наверное, сказалась привычка. Когда Горецкий попадает в неприятности, он тут же вспоминает обо мне. Пришлось ехать, долго объяснять усатому майору с бляхой дежурного по отделу, что Горецкий – законопослушный, в принципе, человек. Просто иногда ему бывает очень трудно. Сто долларов Гена мне потом вернул в конверте вместе с тремястами за моральный ущерб.
И вот я в милиции в четвертый раз.
– Ну, вы тут поговорите, а я вынужден вас покинуть, – сообщил Варяскин, накидывая легкую куртку.
– Мне будет вас не хватать, – честно призналась я, испытывая жуткий дискомфорт от понимания, что остаюсь наедине с этим пожирателем источника язвы.
Варяскин, конечно, понял меня неправильно и впился взглядом в мой живот. Нет, пусть лучше идет. Иначе потом придется терпеть прожигающие взгляды от двоих. Когда училась в школе, я ужасно переживала от того, что все дразнили меня Лягушкой за неприлично страшный вид. Спустя годы гадкий утенок превратился в довольно сносную птицу, и сейчас иногда приходится сожалеть о том, что те времена ушли.
Разговор, понятно, был о двигателях. Где приобретались, кто получал, как оформлялись документы и почему для разговора не приехал сам директор. Последнее меня немного удивило, так как Горецкий сказал мне, что разговаривал с кем-то из этих двоих по телефону. Сначала я подумала, что толстяк пропустил мое