Раздумья Фелиза прервал Алэн, принёсший сидр. Когда он ставил кружку на стол, его рукав обнажил запястье, и Фелиз разглядел на его коже синие узоры в виде переплетающихся ветвей.
– Ты был бардом, Алэн?
Вопрос Фелиза застал хозяина гостиницы врасплох. Минуту он соображал, а его лицо меняло выражения от искреннего и тревожного удивления до притворного изумления.
– Бардом, месье? Вы должно быть хотели сказать, арфистом? Я был придворным арфистом, потом странствующим менестрелем, потом вот на сколоченный капиталец открыл гостиницу. Не вечно же странствовать по дорогам…
– Узоры на твоих запястьях, Алэн, говорят мне, что ты – посвящённый бард из круга Огмы. Ты можешь не таиться, друг Богов, – с этими словами Фелиз обнажил своё левое запястье.
– Керидвен, хм…, давно это было, друг богов Фелиз. Правда, будто бы в другой жизни. Я ушёл из круга. Теперь я верую в Единого, как и все добропорядочные горожане Ренна.
– И именно поэтому на вывеске твоей гостиницы начертан знак Огмы, а по углам висят обереги Керидвен…
На лице Алэна отражалась мучительная борьба. Он угрюмо молчал, словно пойманный с поличным.
– Алэн, недостойно барда из круга Огмы таиться и стесняться своей веры. Надеюсь, скоро и в Ренне, и повсюду в Арморе не будет в этом необходимости. Спой нам за ужином, Алэн. Покажи старое искусство.
– Хорошо месье Фелиз. Я спою, – было видно, что внутренняя борьба закончилась. Лицо его теперь выражало решимость.
За маленькими занавешенными окнами сгустились сумерки. Снаружи зажгли факелы, а внутри – свечи и масляные светильники, жарче растопили камин. Граф и Бертрам спустились к ужину, подошёл и Сьёк, доложивший, что люди графа устроены, коням задан корм, а пленники уже находятся в городской тюрьме, и что гильдия купцов Ренна знает о засаде на тракте. «Они здорово разозлились на графа Мореака» – с усмешкой добавил Сьёк. Все четверо налегли на ужин, запивая его кисловатым сидром.
Алэн тем временем вынес арфу, украшенную искусной резьбой. Заняв место у камина, он объявил посетителям, что в честь графа Скер и его благородных спутников он исполнит сегодня несколько баллад. И вот полилась искусная благородная музыка. Алэн пел о героях старины, о древних королях, изгнавших из Армора захватчиков – кертов, и с каждым новым куплетом его облик преображался. Из подобострастного хозяина гостиницы он на глазах превращался в статного, хотя уже и немолодого арфиста, на высоком лбу которого отражались мудрость и талант. Публика слушала, затаив дыхание, взрываясь аплодисментами после каждой песни. Видно, Алэн не часто баловал своих завсегдатаев своим искусством. Сегодня происходило что-то особенное.
В зал тихо вошли четверо, закутанных в плащи, их лица были скрыты капюшонами,