– Виктор разрешил, – нахально добавил он.
Окончательно сбитая с толку Лариса не стала перечить. Она встала и сама отвела Дынина в конец коридора, опасливо глядя на его невозмутимое лицо. Найдя нужную дверь, Дынин поблагодарил девушку кивком головы и, не раздумывая, вошел в палату.
Наверняка это была лучшая палата. Это было видно по внутренней отделке, по наличию телевизора и дорогой мебели. А еще здесь был небольшой предбанник, где, к неудовольствию Дынина, обнаружился какой-то вихрастый и сумрачный парень, ничуть не похожий на больного. При появлении постороннего он поспешно поднялся со стула и заступил Дынину дорогу.
«Как же я не сообразил, – с досадой подумал тот, – конечно, они поставили здесь охрану. Вообще-то здесь мог быть милиционер, но им не нравится, как работает милиция. Ничего, придется им смириться с тем, что есть».
– Вы кто такой? – подозрительно спросил парень, выразительно откидывая в сторону полу пиджака. За поясом у него торчал вороненый пистолет с коричневой пластмассовой рукояткой.
Дынин молча показал удостоверение. Парень непреклонно покачал головой.
– К хозяину нельзя, – сухо сказал он.
Дынин несколько секунд презрительно рассматривал его, а потом спросил:
– Ты, похоже, меня не знаешь?
Парень заметно насторожился, но ответил уверенно, лениво растягивая слова:
– Какая разница – знаю или не знаю? У меня приказ – никого сюда не пускать!
Дынин улыбнулся, развел руками:
– Приказ – дело святое, верно? Ну, тогда я пошел?
– Да, – холодно сказал охранник, обманутый покладистостью опера.
Дынин неторопливо повернулся к парню спиной, протянул руку к двери. И вдруг резко бросил ее назад, вкладывая в движение плечевого сустава энергию всего своего стокилограммового тела, словно включая железную неудержимую машину, предназначенную дробить и сминать. Его локоть с чудовищной силой врезался парню под ложечку и согнул его пополам, точно куклу из мягкой резины. И тотчас Дынин, бесшумно повернувшись на каблуках, с обеих сторон ударил парня по шее ладонями. Но это он проделал уже аккуратно, почти нежно, стараясь не искалечить. И так же нежно он подхватил его потом под мышки, усаживая осторожно на пол в углу предбанника.
– Вот так, отдохни, – бормотал он себе под нос, выдергивая у парня пистолет из-за пояса. – Не все же работать…
Дынин выпрямился, сунул в карман «ствол» и вошел в следующую комнату. Шапошников лежал на кровати, погруженный в белизну одеял и подушек. Он почти неузнаваемо изменился – осунулся и пожелтел. Кожа на щеках свисала дряблыми складками. К ноздрям его тянулись прозрачные трубки от кислородного аппарата, в локтевых венах обеих рук торчали стальные иглы, зафиксированные полоской пластыря, через которые в кровь с томительной неторопливостью капали какие-то живительные растворы. Шапошников был в сознании.
Дынин подошел ближе, оценивающе разглядывая