Сразу стало тихо, словно уши заложило.
Все ему нравилось – каменные валуны, радуга, качавшаяся в брызгах, сильный ветер, чайка, солнечное небо, языки песка, которые намело между валунами.
Вдруг кто-то взял его за руку. Он остановился и оглянулся.
– Нам туда нельзя, – проговорила Антипия. Она придерживала под подбородком изумрудный платок, который рвал ветер. Глаза у нее были дикие. – Мы не должны туда ходить.
– Куда?!
Она подбородком показала куда-то.
– Чего мы встали?! – Софья, тяжело дыша, приблизилась к ним, нагнулась и уперлась руками в колени. – И вообще, зачем мы сюда лезли?! Кто-нибудь знает? Нельзя, что ли, с пляжа посмотреть?
– Не ходи туда, – сказала Меркурьеву Антипия.
– Девочки, не нервничаем! – призвал он. – Мы сейчас обойдем маяк и вернемся в гостиницу.
– Стой, не ходи!..
Но он уже скорым шагом шел по каменной террасе. Ветер рвал полы куртки и капюшон. Под кроссовками скрипели песок и мелкие камушки.
Василий Васильевич перепрыгнул канавку, размытую дождями, и приблизился к серой, наглухо закрытой двери с двумя поперечными перекладинами. Дверь была укреплена проржавевшими железяками, и казалось, что она не открывалась много лет.
Меркурьев потянул чугунное кольцо, заменявшее дверную ручку, и дверь подалась так неожиданно легко, что он чуть не завалился на спину.
– Туда можно войти!..
Он заглянул. Внутри царил полумрак, и после солнца и ветра трудно было различить что-нибудь определенное. Василий Васильевич оглянулся. Со стороны моря подбегала Антипия, куда-то показывала рукой.
– Что? – Василий Васильевич посмотрел, куда она показывала, и ничего не увидел. – Что такое?!
– Посмотри!..
Меркурьев аккуратно прикрыл тяжелую дверь и посмотрел.
Он увидел лакированные ботинки – среди кустов желтой травы, – и удивился, кому пришло в голову лежать в траве в ноябре месяце. Затем он увидел задравшиеся брюки, а следом неестественно вывернутую руку в песке. Ладонь была голубоватого цвета, и эта вывернутая ладонь все ему объяснила.
Он понял как-то сразу, моментально, – у подножия маяка в траве лежит мертвый человек.
Преодолевая страх, Василий Васильевич подошел и посмотрел.
Один из тех двоих, что вчера пировали в гостиной островерхого дома и пели «Ах, какая женщина, какая женщина!», лежал на спине, уставившись в небо стеклянными глазами. Одна рука вдоль тела, вторая выгнута под каким-то странным углом. Он был в костюме – как вчера, – рубаха распахнута на пузе, пуговицы отлетели, и видно было волосатый, абсолютно белый живот.
Антипия быстро и жарко дышала Василию Васильевичу в ухо.
– Что вы там нашли? Опять янтарь какой-нибудь?
Софья подошла поближе, вытаращила глаза и громко сказала:
– Ой! – Подумала и добавила: – Мы же его знаем! Это тот, вчерашний!