– Надо так себя настраивать, так себя приучить мысленно ощупывать объект и лепить, в кавычках говорю, лепить его на бумаге.
– Это кто у нас, Володя, там живёт? – склонился Юрий Кириллович над мольбертом коренастого паренька, старательно, с отчаянным нажимом штрихующего изображение на своём ватмане.
– Где? – удивлённо отстранился от своего рисунка Володя.
– Да вот, в животе.
– Это пуп, ну типа пупок.
– Вот именно, «типа», – усмехнулся Юрий Кириллович. – Это нефтяная скважина, а не пупок. Давай-ка исправляй, и не жми так, не лопатой работаешь, ощущай карандаш будто смычок скрипки и веди свою мелодию. С радостью творите, друзья, а не с натугой. Вы счастливые люди: вы решили посвятить себя творчеству, а творчество – единственное оружие, с коим можно вступать в поединок с бегом времени, с забвением, со смертью, в конце концов.
Чуть запрокинув голову, Юрий Кириллович лавировал между мольбертами и, словно глухарь, казалось, сам приходил в восторг от собственного вдохновенного панегирика. И тут же вдруг, остановившись возле очередного ученика, заметил ему сухим требовательным тоном:
– Славик, третью грудь убираем.
– Где? – задрав голову, растерянно взглянул на учителя Славик.
– Вот здесь, «где», – Юрий Кириллович изъял из его руки карандаш и ткнул им в рисунок. – Что это такое? Куда мы так напрягаем форму? И потом, обрати внимание, косые мышцы живота – это не соски свиноматки. Зачем ты их так тоном выделил? Исправляй!
Он вернул Славику карандаш и, шагнув чуть в сторону, остановился возле девчушки, а та, почувствовав за спиной учителя, прекратила тереть свой рисунок ластиком и чуть ли не со слезами прошептала:
– У меня такое ужасное чувство, что ничего вообще у меня не получится.
– А ты, Танюша, меньше старайся, – отозвался учитель. – А то ты так стараешься, что у тебя нос потеет. Не старайся, расслабься, и всё получится. Есть ещё такой нехитрый способ – зеркало к рисунку приложить. Когда глаз устаёт, то перевёрнутое изображение в зеркале позволяет замечать ошибки, – Юрий Кириллович склонился над рисунком, взял с мольберта свободный карандаш и стал водить им по прикреплённому к доске листку. – Вот, обрати внимание на этот момент. У тебя тут целый кусок провален. Если Стёпа надувает форму, – он кивнул в сторону её соседа, – то у тебя здесь, наоборот, провал. Вытягивай этот кусок тоном. Вот отсюда досюда. Это всё надо вытягивать.
Дав эти дельные советы отчаявшейся ученице, Юрий Кириллович шагнул к Стёпе:
– Там действительно очень красивый рельеф грудной мышцы, – начал он разбор рисунка, – но нельзя забывать про общую пластику. Она по тону у тебя сейчас вываливается, – мастер прикрыл один глаз и, вытянув вперёд руку, ладонью закрыл перед собой часть рисунка, при этом отошёл назад и чуть склонил набок голову. – Встань вот со мной рядом и прищурь один глаз. Теперь видишь? Ну вот, –