Клеопатра. Форестер. Антон Вячеславович Фукалов

философ я ищу только лёгких путей, и принимаю не своё, а концепцию иллюзии всего существующего, что соответствует и Корану, и буддизму, и даосским верованиям, всему. Сказать новое, тем не менее, можно и здесь, и это будет сентенция такого типа: страдать надо, чтобы опозорить жизнь, которая по идее должна для счастья быть. И закончу словами одного не глупого человека, поэта Фета, я бы адресовал их тебе, видя на одре болезни или в печали в своей квартире: «Не отходи от меня, Друг мой, останься со мной, Не отходи от меня, Мне так отрадно с тобой, Ближе друг к другу чем мы, ближе нельзя нам и быть, Чище, живее, сильней, Мы не способны любить, Если же ты передо мной, Грустно головку склоня, Друг мой останься со мной, Не отходи о меня".PS: NB: В английском языке человек преодолевает уныние, в приборке, в разговоре с другом, уныние преодолевается как банальный аргумент банализмом реальности. Carpe diem – лови мгновение друг Друг. Антон Фукалов, об унынии, Дмитрию Безе, 31.07.2019, 7:02, файл рекомендован к сохранению на флэш.

      Ещё одна ремарка, а то ответ был слишким коротким. Уныние – это также мистический аспект. Дело в том, что древние верования шаманов и кшатриев, в языческих ашрамах и буддийских клерекальных дацанах, или в суфизме, как квази-исламе – это верования в чудо мистического, в таинственный моветон бытия, натуралезы, когда из анклавов темноты выходит удивительное уныние, приятная грусть, тяга к небытию, тяга не быть. Однажды весьма не глупый писатель Антон Чехов написал произведение «Тоска», в котором отразил всю завораживающую силу тоскования, скучания, пессимизма, когда всё потеряно и всё пропало, когда дальше пропасть. С этой точки зрения HollyWood и западный кинематограф, а также театр, который воспевает в каждом фильме культ смерти – это демонстрация смерти как праздника. Законы наши не говорят о праздничности катастроф, но вообще в смерти тоже есть блеск. «На людях и смерть красна» – известное высказывание, умирать тоже надо красиво, чётко, со спецэффектами жизненного плана. Вот такую ремарку я бы добавил. И ещё скажу, что сам я часто впадаю в обаяние пессимизма и галлюцинаторной силы печали. Печаль завораживает своей силой и мощью. Больше всего о печали в философии писал великий адаптант Артур Шопенгауэр, он говорил, что главное в мире зла – это сострадание. А вот в произведении Этель Войнич «Овод» бывший семинарист Артур становится революционером. Почему? Он бежит от овода печали, от овода людской глупости укоров, и овод этот поглащает его всего. Пророк Илья (Ильяху на иврите) говорил, что с ним разговаривал сам Бог, с точки зрения современной биологии, в его мозгу активировались зоны, которые отвечают за внутренний диалог (ассоциативные лобные доли мозга), но при сильном переразвитии пророк не отличает своей речи от чужой, настолько в реальность он погружён. И на самом деле пророки разговаривали сами с собой. Недоразвитие этих зон вызывает голоса и психиатры говорят о паталогии. Потому что