самому пробиться к своей цели и поэтому я решил сдружиться с командиром столичной стражи Ванием. В силу сложившегося мнения о такого рода должности, стоит развеять парочку мифов. Ваний не был тугодумом и завсегдатаем своего роскошного кабинета в центре Столицы; как раз напротив, его то и дело никогда не удавалось застать на причитающемся для него месте. Его кабинет только из приличия периодически очищали от пыли и паутины, в то время как он постоянно пребывал в разъездах. Думаю не стоит говорить, в каких именно командировках он бывал; его пост говорит здесь сам за себя: частые визиты он наносил очагам военного и религиозного бунта, а также удостаивал вниманием малых бандитских шаек. Воля Вания простиралась от Столицы до Нигредо и где-бы не появился этот рослого склада воин, там всегда наступало затишье. Сам по себе Ваний имел каштановые волосы, уже начавшие редеть; глаза его были разведены широко, но из-за частого смотрения в мушки своих револьверов, взгляд его сделался прищученным (по крайней мере, такую легенду я возвёл об его узкозоркости). Нос был с небольшой горбинкой, а над губами красовались барские усы, нет, что там,
усищи. Ниспадая до подбородка, они заменяли собой и бороду, и бакенбарды, вдобавок ещё и компенсировали лобную алопецию
15. То, как Ваний ухаживал за своими «кудрями» не могло равняться с мастерством ни одного стилиста; до того филигранно вычёсывался каждый волосок, что казалось, сгниёт тело, кости превратятся в прах, но его усы останутся в добром здравии и переживут не только всех нас, но и саму вселенную. Вот какой трепет бессмертности вселяли эти два волосистых змея. Тело столичного атамана дышало невиданной энергетикой, но многие походы не могли не оставить некоторых напоминаний, поэтому всё тело было усыпано самыми разнообразными шрамами, от крохотных порезов до отпечатка почти в упор выпущенной шрапнели. Самым роковым приветом из прошлого всё же оставалась хромота на правую ногу. Не скажи кому этого, так он и не заметит, что Ваний прихрамывает, но стоило солнцу спрятаться за тучи и хлынуть дождевому поливу, старые раны начинали жутко ныть. От этой диковинной закономерности, Ваний всегда сверялся с прогнозом погоды, подолгу допрашивая каждого жреца. Когда мнения большинства сходились на одном и том же, удовлетворённый или же не слишком (в зависимости от полученных прогнозирований) пытатель добавлял в свой график определённые коррективы. Сам я не решался у него спрашивать, отправился ли он в ту или иную зону, если бы там, к примеру, разразился страшный ливень, но думаю, ни гроза, ни смерч, ни даже торнадо не смогли бы унять верного своему долгу командира.
Как-то поймав его в столичных округах, мне выпал редкий шанс завязать разговор:
– Ещё три дня и наконец-то всё ученичество пойдёт в пекло! Больше никаких: «Господин Дивайд, я вас ожидаю в своём кабинете. Пора продолжить изучать историю, географию и прочую дребедень, от которой – уж от меня-то вы этого не скроете – у вас так и раскалывается голова».
– Значит посвящение через три дня говоришь, –
