С раннего детства самой частой реакцией Анри на окружающий мир было проницательное молчание. Впрочем, оно не давало ни малейшего повода усомниться в наличие блестящего ума и огромных способностей, стоящих за этим философским безмолвием. Анри был первым и единственным ребенком Эдвина и Джоан, и его отношения с ними, впрочем, как и практически каждые отношения Анри с кем бы то ни было, нельзя было назвать ни в коей мере обычными, стабильными, или же близкими – для них вообще не было ни одного подходящего определения. Родители беспокоились, постоянно пытаясь найти эту невидимую связь и, не находя явные подтверждения ее, бесконечно расстраивались и вновь собирались. Оба они, сохраняя в целом жизнерадостность и бодрое расположение духа, иногда давали запронить в себя мрачные мысли о том, что возможно, их семья – это исключение из правил, и их ребенок никогда не захочет быть с ними в контакте и сблизиться. Однако далее их спальни эти разговоры не выходили, и эта непростая тема всегда поднималась только между ними. Эдвин относился к практически затяжному молчанию сына даже более болезненно, чем Джоан, но также не подавал вида. Он скрывал свои чувства по поводу того, что его сын скрывает свои чувства, и эта цепь долгое время оставалась неразомкнутой.
Бывало, играя с маленьким Анри на заботливо постланном на деревянном полу паласе, со всем своим энтузиазмом, Эдвин катал по нему детские фургончики и грузовики.
– Арррарррр, – изображал он рычание мотора, надеясь вовлечь и сына в активную игру. Анри молчал, поглядывая на него со стороны.
– Джоан, он только что слегка приподнял бровь! – закричал Эдвин, – Клянусь, он сделал это! Наш восьмимесячный сын иронизирует над моими попытками резвиться с детскими игрушками!
Из кухни сквозь шум и звуки готовящегося ужина донесся легкий смех Джоан.
– И над моими попытками вовлечь его в то, что свойственно обычным детям, тоже.. – чуть тише добавил он, решившись тогда в очередной раз признать, что это их совместное путешествие будет не таким, как ему представлялось.
Анри рос и схватывал все на лету, а некоторые вещи, казалось, умел делать еще до своего рождения, так виртуозно они ему удавались. Отсутствие прямой обратной связи, кроме чувственной, заметно било по настрою Джоан, когда она взялась обучать Анри буквам и впоследствии чтению. Она использовала разные карточки и рисунки, объясняя основы для сына с разных сторон. Он слушал ее, внимал всему, что она говорила, но ни один из предложенных слов не читал и ничего не произносил. Она пыталась угадать в его серьезных глазах хоть какие-то ответы, и совершенно терялась.
– Возможно, он понимает меня, просто не произносит как и всегда ничего..или же не понимает, боже, мне кажется, иногда мой настрой можно еле наскрести на