Конечно, я удивился такому быстрому развитию событий, но всё-таки отвергать такое заманчивое предложение не стал. «Штрих» был самым обычным баром с простым интерьером, дешёвой мебелью и тусклым освещением, зато с демократичными ценами и неподалёку от нашего лицея.
Бар с момента открытия стал пользоваться популярностью у молодёжи, особенно у несовершеннолетних школьников, так как здесь никогда не требовали документов для подтверждения возраста.
– … даже Егор Алексеевич назвал меня мразью и отказался вести занятие в моём присутствии, представляешь? – я закончил свой рассказ о своё «триумфальном» возвращении в лицей и ждал реакции своей собеседницы.
– Вот как… – довольно наигранно ответила Саша. – Да, в принципе всё это время в лицее именно такая обстановка и была. Все ребята только и говорили о том, какой же ты ублюдок. Но от наших преподавателей я такого точно не ожидала…
– То есть ты не считаешь меня виноватым в смерти Браумаса? – подводя итог нашей небольшой беседы, спросил я, открывая перед Соловьёвой входную дверь в бар.
– К чёрту, Серб. Мы с тобой довольно давно знакомы, и я прекрасно знаю, на какие вещи ты способен, а на какие нет, – рассуждала Саша, как будто мы знали друг друга с детства.
Но это всё была наглой ложью. Мы знакомы с ней только второй год, из которых четверть мы совсем не общались, а она даже не в курсе о моей коме… Я решил не упоминать этот факт в слух, поэтому просто улыбнулся и осторожно кивнул.
– А кто тогда виноват? – вновь спросил я.
– Ну, – затянула Саша, – наверное, виноват сам Глеб… Следователи же установили, что это было самоубийство, совершённое в состоянии алкогольного опьянения.
– Значит, ты всё-таки не уверена в этом.
– Да почему!? – да потому что это прекрасно видно по твоим рассуждениям!
– Ладно. Закрыли этот вопрос. Тогда почему ты пошла в тот вечер к Глебу без нас? Мы же договаривались идти туда вместе, – я продолжал рубить правду-матку.
– Я что, на допросе?! – возмущённо спросила она. – Хватит!
Мне стало довольно приятно от мысли, что я задаю такие прямые и довольно щекотливые вопросы довольно сдержанно и без лишнего волнения. Реакция Соловьёвой была ожидаемой.
– Тебе не нравится мои вопросы?
– Просто я единственная, кто хоть как-то протянул тебе руку помощи, а ты вместо благодарности устраиваешь мне какой-то непонятный опрос. Это… Это нормально?
– Что?! Рука помощи? Ты сейчас серьёзно? – её ответы забавляли меня всё больше и больше.
Она не отвечала, пытаясь спрятаться в наступившей тишине.
– Ты случайно не знаешь, почему сегодня Фадеев не пришёл? И телефон у него выключен.
– Матвей? Да он вообще вторую неделю не появляется в лицее, с тебя пример берёт.
Фадеев всё это время не появлялся в лицее!? А вот это очень странно…
– Почему? Не знаешь?
– Понятия не имею, – коротко ответила она.
Я уставился в сторону своего коктейля, который очень