Наставления Захара одеться потеплей, оказались отнюдь не праздными – продрогла за минуту. Я поставила аптечку в снег, напялила вместо туфель черные колючие валенки, колючие потому что носков мне никто не оставил, надела их на босу ногу, благо стояли они рядом с дверью, и долго искать не пришлось. Шуба висела на гвозде, торчащим из дверного косяка. Тяжелая, минимум на два размера больше моего, прямо до пят и пахла чужим телом. Я могла точно сказать, что она не побита молью, хотя наверняка была очень старой. Как я определила это впотьмах и наспех? Просто, проще некуда. Моль не ест синтетику, шуба, предназначенная мне, была искусственной. Мне привиделась Катерина с шевелящимися волосами, как у Медузы Горгоны, в шикарной горностаевой горжетке, но тут же вспомнились котята, и недовольство искусственной шубой вмиг улетучилось. Я застегнула все имевшиеся пуговицы, их, к слову сказать, было всего две, остальные вырваны с корнем, взяла аптечку и двинула вперед, искать хозяина виллы, в окнах которой, кстати сказать, горел яркий свет.
Ступив пару шагов, я услышала хруст, но это был звук непривычный моему уху, снег хрустел не так. Стало интересно, что же под ногами. Я взяла снег в горсть и сжала, готовясь, что будет холодно и мокро. Он скрипнул, но таять не собирался. Я понюхала его – в носу засвербело, помяла – в комок не лепился, и, рассыпаясь на мельчайшие снежинки, смахивал на зубной порошок, только совсем не пах мятой. Я не знала, что это. «Что ж, спрошу у хозяина», – подумала я.
Идти требовалось недалече – через пару минут я очутилась возле дома. Почему-то не стала стучать в двери и заглядывать в окна – решила обойти строение вокруг, шестое чувство подсказывало, что Вильям не в нем, а где-то рядом.
Возле дома прибрано, кустарник аккуратно подстрижен, резные скамьи покрыты свежим лаком, а странный снег расчищен. Я побрела по дорожке вокруг дома и быстро вышла на противоположную сторону. Здесь был бассейн, и горели разноцветные гирлянды, точно как на вечеринке богатой молодежи где-нибудь в Лос-Анджелесе. Правда, вместо воды – голубой лед, и махровые полотенца, неряшливо брошенные на стоящие вокруг бассейна шезлонги, выглядели глупо и неуместно. На одном из шезлонгов полулежал негр в купальных плавках и напевал какую-то песенку, на недосягаемом для меня английском языке.
– Вы Вильям? – сразу перешла к делу я, здесь все очень мертво, здороваться не хотелось.
– Да, упокой тебя. А ты кто? Новенькая? – он говорил по-русски уверенно, почти без акцента.
Я кивнула, подошла поближе и села на соседний шезлонг, поставив аптечку на колени.
– Вам ведь холодно! Почему вы раздеты, вы простужены (я слышала это по дыханию, он хрипел), а сидите на таком морозе?!
– Не твое дело, так надо! У меня нет одежды, только трусы и все, я привык.
– Но в доме же есть что-нибудь, хоть плед какой, да и вообще, в доме тепло, пойдемте туда.
– Хрен