просто не давали возможности на глубокий анализ ситуаций и на раздумья о причинах и следствиях. Конечно, на простом, элементарном уровне причинно-следственный анализ производил каждый человек, но это были, как правило, простейшие бытовые ситуации. Благодаря такому управлению массами, люди были практически лишены чувства страха и не боялись почти ничего. Оставался лишь инстинкт самосохранения, который оберегал людей от элементарных несчастных случаев. Навыки безопасного существования прививались и твердо закреплялись с детства. Бытовые несчастные случаи происходили, но весьма редко. Если человек при этом травмировался, то его помещали в медицинский отсек и полностью его восстанавливали, пока он находился в медикаментозном сне. Этот человек, выздоровев, помнил лишь свою боль и её причину, которую ему умело внушали через индивидуальный коммуникатор как собственную оплошность или неловкость, за которую ему устраивали общественное порицание. Человек же в дальнейшем старательно избегал повторения подобной ситуации. Бывало, происходили техногенные катастрофы или природные катаклизмы, приводящие к гибели большого количества людей. В этом случае, выживших лечили в медицинских отсеках, при этом, увеченных и покалеченных полностью восстанавливали, потому что медицинские технологии были настолько развиты, что позволяли лечить абсолютно всё. Важно было, чтобы человек был ещё жив до момента помещения под мягкий купол на медицинском столе. Причины же этих масштабных бедствий либо замалчивались перед общественностью, а выжившим внушали, что виноваты те, кто погиб, либо, в угоду воле правителей, перед общественностью объявлялись виновными враги, желающие захватить их счастливую страну и ввергнуть всех в хаос, в котором никто не будет знать, что ему делать и как дальше жить. Именно неопределенность существования без подсказок и руководств к действию через индивидуальный коммуникатор была для людей страшнее всего, именно этого все массово боялись и опасались, именно об этом постоянно всех убеждали средства массовой информации нескончаемым потоком.
Сейчас, когда единое информационное пространство уже не существовало, а свой индивидуальный коммуникатор для индивидуального канала связи Саф вывел из строя, он мог полагаться только на свой опыт, память и разум. Он осознал, что подвергся влиянию или даже нападению сильного чувства, а точнее эмоции. Он вспомнил воспитательные наставления про временный эмоциональный порыв и про его неправдивость и неистинность.
– Это ложный порыв заставил меня так себя вести? – риторически подумал Саф.
Его взгляд скользнул по искорёженной и запачканной кровью, валяющейся у входного проёма двери:
– Но вот эта дверь настоящая, и я это сделал – значит и эмоция настоящая, и она очень сильная, даже сильнее меня.
Тут он взглядом остановился на пятне крови в самом центре дверного полотна. Он даже перестал дышать, внимательно всмотревшись в это пятно – на белой матовой поверхности
