людях. мысли текли, темы сменялись на схожие, но в сущности своей совершенно иные, порой и противоположные, если он углублялся в них и не позволял встречному ветру унести мысль текущую. когда же это случалось, в глубине его рождалась новая, которой он отдавался полноценно, позволяя своему сознанию блуждать. его волосы были растрёпанны на ветру. он не любил стричься, так что сильно зарос с последнего раза. ему нравилось, когда его волосы были в порядке: аккуратно уложены, расчесаны. ему нравилось расчёсываться, нравились массирующие его голову движения, ощущение прилива крови к затылку и вискам. но сам процесс стрижки он невзлюбил в детства, когда его заставляли родители стричься так, как хотели сами. сейчас его прическа скорее напоминала утреннюю, сразу после пробуждения. ноги его несли по улицам, переходя сами дорогу. он не руководил ими, а лишь порой отдавал себе отчёт в необходимости убедиться в отсутствии машин. из-за рюкзака за плечами его спина намокла, но он продолжал идти одетым, пот его не смущал. в термосе был чёрный горячий чай. холодный годится пить лишь сидя, для неспешного охлаждения тела после прогулки. во время ходьбы он предпочитал пить горячий. ему нравилось ощущать, как тепло спускается в желудок. с первого глотка он обжег небо и язык, но продолжал делать небольшие глотки в ритм, заданный его телом. он снял рюкзак, вернул в него термос и оставил висеть на левом плече. в тени зданий, когда он перешёл через мост на противоположную сторону реки, его обдал прохладный ветер, но здесь же кофта снова прилипла к спине. он всегда брал с собой рюкзак, выходя из дому. там были необходимые и так привычные ему с собой вещи, которые могли понадобиться в любой момент: блокнот с двумя ручками, книга, которую он в данный момент читал (в этот раз там лежала новая, ещё не начатая «Тошнота»), губка для обуви, презервативы (к слову они ему ещё не разу не пригодились, но носить с собой их стоит всегда, чему он себя убеждал, и был прав), влажные салфетки. он настолько привык, что рюкзак всегда за его плечами, что, выходя без него, чувствовал дискомфорт. от вечной носки его плечи были слегка сгорблены, но даже тогда они выделялись из всего тела. когда он стоял перед зеркалом, распрямлял их, то в глубине души даже радовался подаренному жизнью телу. они не были широкими, не были и узкими. они были ровно такими, какие нравятся девушкам – шире бёдер ровно настолько, чтобы не чувствовать дискомфорт, какой они порой испытывают при нахождении рядом перекачанных парней, что в современном мире является по меньшей мере глупым. будучи подростком, он надеялся на то, что сможет избавиться от тогда тяготившего его комплекса: практически прямоугольной фигуры. он делал зарядку по утрам, занимался спортом в старших классах и это дало свои результаты. но в большей мере время само вытесало, как скульптор, его тело. сейчас Максим не выглядел как спортсмен, и не был тощим. он был худ от природы, не набирая в весе даже при неправильном питании, чему несказанно был рад и благодарен, но не знал кому. просто благодарен.
он сел возле
