Сдерживать панику удается с огромным трудом.
– Тебе не кажется, что умереть от руки собственного ученика – наивысшая награда для такого как ты, Сёин?
С ужасом смотрю, как уверенно Иссэй идет к стоящему на коленях Сёину. Неужели я настолько плохо его знаю?
– Нет! Иссэй! – Шинсаку не выдержал первым, взвился в отчаянном крике.
Из всех нас, так горячо преданных сэнсэю, Шинсаку единственный готов убить любого, включая собственных товарищей, ради свободы Сёина.
– Пожалуйста! Остановись! – кричит он, а я пытаюсь вспомнить, снисходил ли он когда-нибудь до просьб. Пожалуй, нет.
Бью себя по щеке, чтобы собраться. Сейчас не самое подходящее время предаваться унынию. На грани, почти без сил делаю то, что всегда помогает мне держаться: обращаю боль в ярость!
Безумие вновь овладевает мной, и я бросаюсь в самое пекло. Жаль, что способности не безграничны: едва не пропустила удар в спину.
– Соберись, Тэкера! – недовольно кричит Сейджин, и враг падает, рассеченный надвое. Мы стоим спина к спине, и я слегка опираюсь на него, переводя дух.
– С меня должок.
В ответ тот горько усмехается:
– Ты не должна сражаться наравне с мужчинами. Не этого желал сэнсэй! – Глаз цвета пламени недовольно косится в мою сторону.
– Есть варианты? – спрашиваю, вонзая оружие в очередного врага.
– Я дал себе слово защитить тебя, несмотря ни на что. Но тех тренировок, той силы все еще недостаточно. – С яростным криком он вспарывает живот врага и обратным движением вскрывает шейную артерию другого.
– Навыки владения мечом, которые мы приобрели благодаря учителю, должны использоваться во благо. Он будет отмщен.
Другой вопрос: месть – это благо? И изменит ли она что-либо?
Меня вновь оттесняют от Сейджина, вокруг кипит сражение. Отражаю атаки. Смахивая с лица прядь бело-лилового цвета, ищу взглядом боевых товарищей. Живы ли они? Силы на исходе у всех. Хидеаки и Шинсаку дальше всех от меня, они тоже стоят спиной к спине, опираясь на мечи.
Мы сражаемся на обломках того, что некогда было нашим домом. Духом прошлого пропитан каждый камешек, каждый лепесток поваленной сакуры – символа вечной красоты и быстротечной хрупкости жизни.
Лезвие вражеского меча проходит сквозь еще одного боевого товарища. Его смерть предстает передо мной в мучительной замедленной съемке, будто демонстрируя беспомощность перед превратностями судьбы.
Голос срывается от истошного крика, и мое тело содрогается от небывалого прилива сил. Смутно знакомого, дарящего одновременно опасность и успокоение. Адреналин кипит в крови, несется по венам.
Сколько потерь мне еще предстоит пережить? Неужели жизни всегда будет мало того, что она у меня отнимает?
– Сдохните, твари!
Пространство