В стае, среди волков-оборотней, возникли разногласия. За стенами хижины, там, где вечерами разводили большой общий костёр, чтобы глядя, как играют искры догорающего дня, поделиться друг с другом новостями и рассказать о планах на день грядущий, воцарилась шумиха и суматоха.
– Вы с ума сошли?! – кипятился молодой индеец, не скрывая своего негодования. – Притащить их сюда! Обернуть посредством укуса! Мы не вампиры, не эти ничтожные кровопийцы. Мы волки. Мы защитники родов. Теперь ей придётся всё рассказать. Теперь эта девчонка – часть стаи, индейского племени, нашего племени, семейства! – он сидел у костра и широко жестикулировал.
– Остынь, Иси. – осадил его напор Кохэна, тот, что был вместе с Энеем на скале язык великана. – А то твой олень что-то слишком разбушевался. – пошутил над братом Кохэна, так как имя Иси на языке северо-американских индейцев означало «олень». – Мы бы не сделали этого, если бы на то не было воли богов! Девушка очень сильная, она легко перенесёт обращение, иначе она не родила бы такого малыша. Мы учуяли его токи еще до рождения. Он говорил с нами!
– Кохэна прав, брат. – вступил в разговор Эней, который как раз в этот момент вышел из домика, куда они поселили Берту и её ребёнка. – Это не только наше решение. Посмотри на наш тотем. – он указал на искусно вырезанную из дерева фигуру большого медведя. – О чем он говорит сейчас?
– Эээ… О том, что солнце на без пятнадцати пять? – Иси сделал вид, что не понимает, о чем речь. Тотем, стоявший на открытой площадке индейского лагеря, действительно отбрасывал тень «на без пятнадцати пять».
– Он багровеет. Так всегда бывает перед родами кого-то из защитников, оборотней. Значит осталось совсем немного, и ребёнок Наини родится. Сейчас он вбирает в себя скрытую силу пришедшего в стаю младенца, которую во время родов отдаст земле, и вернёт свой обыкновенный цвет. Я думаю, ждать еще дня два, не больше. – ответил Эней.
Молодые люди замолчали. Каждый, задумавшись, смотрел на тотем – истинного помощника всем представителям индейско-волчьей стаи. Солнечные лучи щедро поливали его своим жёлтым светом, словно нектаром, и в тёплом дневном воздухе, смешивались с небесной синевой, растворенной в пространстве, делая краски тотема ярче и оттого заметнее, выражая истинно медвежий, бурый цвет. В эти часы он действительно, как будто «багровел».
Прошло два дня и, как и предполагал Эней, Наини родила.
– Девочка! Девочка! – братья Кохэна и Эней вбежали в поселение с радостными криками. – У нас девочка! Вождь Уоникия