– Закрой дверь и садись, – буркнул Мишка. Он был сегодня не в духе. Позже он рассказал, что жена уличила его во лжи. Некая анонимная доброжелательница (подозревать можно было кого угодно) сообщила ей о новой Мишкиной возлюбленной.
Заурядных потаскушек красавица Регина ему прощала. Но тут, похоже, дело было нешуточное.
Утром, по привычке роясь в карманах мужа, она обнаружила платок со следами губной помады. Все бы ничего, и Мишка бы отбрехался, но платок был женский. И, что самое главное, платок был батистовый и кружевной. Помимо этого, он нес в себе ароматы дорогих духов: Регина в этом разбиралась. И Регина, сопоставив платок и донос анонима, почувствовала угрозу своему не совсем тихому семейному счастью. И надавала Мишке тумаков.
…Мишка в кабинете был один, он редко прибегал к помощи ассистентов, работал, так сказать, по старинке. Мишка быстро осмотрел полость рта и, не скрывая ликования, вынес вердикт:
– Экстракция!
– Что это значит?
– Удалять!
– Может, пломбу?
Мишка отрицательно замотал головой.
– Не смеши меня!
Я взглянул на мощные Мишкины руки.
– Черт с тобой! Рви!
Мишка оживился. Он даже заурчал от удовольствия.
Я возмутился:
– Чему радуешься, живодер?
Мишка взял в руки стоматологические щипцы.
– Я бы поостерегся оскорблять вооруженного дантиста!
У Мишки внезапно поднялось настроение.
– Нуте-с, как будем удалять? С обезболиванием? Или без?
– То есть, как это – без?! – перепугался я.
Вместо ответа Мишка нацедил что-то в мензурку из большой бутыли с узким горлом и приказал:
– Пей, несчастный трус! Спиритус вини ректификати. Лучший в мире анестезин.
– Ты с ума сошел!
– Не рассуждай, мизерабль! На спирте вся российская медицина держится!
Я поднес мензурку к носу и содрогнулся.
– А закусить?
Розенфельд вытаращил глаза:
– Ты что, жрать сюда пришел?!
Я задержал дыхание, влил спирт в глотку и, вывесив подбородок над чашей плевательницы, запил тепловатой водой из пластмассового стаканчика.
Через минуту приятно зашумело в голове. По всему телу разлился блаженный жар. Сердце захлестнуло чувство безмерной доброжелательности, смешанной с равнодушием ко всему на свете.
Я открыл рот и закрыл глаза.
Пока Мишка хозяйничал у меня во рту, я думал, а в чем же смысл жизни? В детях, в любимой работе, в богатстве, в женщинах?
Чтобы продуктивно думать над всем этим, надо располагать временем.