– Знаете, дело раскрыто, а у меня такой тяжелый осадок, словно я на смертной казни побывала. Даже нет чувства удовлетворения от выполненной работы.
– Ничего, это иногда бывает. Привыкнешь еще. Если честно, мне немного жалко Лаврова, он ведь действительно потерял сразу двух сыновей. Это он точно подметил.
– Как вы думаете, Николай Петрович, Лаврову удастся уговорить сына пойти в милицию с признанием?
– Думаю, да. Дадим им пару дней.
– А если все-таки не получится? – настаивала Мария. – Если Игорь не сознается?
– Тогда ему в этом помогут наши коллеги, – улыбнулся Варковский. – Они-то ему «пару дней» не дадут, это точно.
Закрыв входную дверь, Лавров вернулся на кухню. Было такое чувство, будто ему на плечи взвалили слишком тяжелую ношу. «Почему так получилось? Где он до
пустил ошибку в воспитании сына? Как спасти его будущее?» – мысли неслись, не давая времени на ответ.
Алексей Борисович подошел к холодильнику и достал оттуда бутылку водки. Налив полный стакан, он залпом выпил содержимое. Немного помедлив, взял телефон и позвонил. Он попросил охрану привезти сына, независимо от его желания.
Через час Игорь вошел к отцу. Сначало его поразило выражение его лица, которое отражало нестерпимую муку, казалось, что он за день постарел на десять лет. Потом он увидел на столе конверт и все понял. Игорь подошел и сел рядом.
Некоторое время они сидели молча, было слышно лишь тиканье часов. Первым заговорил Лавров-старший:
– Зачем? Зачем ты это сделал? Ну чего тебе не хватало, ответь.
– Не знаю. В смысле, не знаю, чего не хватало. Но я не хотел его убивать, правда. Отец, я не хотел ему смерти, ты мне веришь? – почти прокричал Игорь. – Не хотел, я просто пришел с ним поговорить.
– О чем? Почему ты со мной сначала не поговорил? Я бы тебе все объяснил, все! Господи, я сам виноват в этом: надо было с самого начала все вам рассказать. Я сам виноват, – перешел на шепот Алексей Борисович.
– Не вини себя, я сделал то, что сделал, и буду отвечать. Но я правда не хотел его убивать. Не скрою, когда я о нем узнал, меня охватила ярость. Скорее, ревность. Я испугался, что кто-то может занять мое место. Это эгоизм, я знаю, но ничего с собой не могу поделать. Когда я начал его обвинять в том, что он претендует на мое место в семье, он так спокойно на это отреагировал, что я решил, будто угадал его намерения. Тогда я озверел и бросился в драку. Я его ударил один раз, понимаешь, один раз! Он просто неловко упал. Падая, он ударился головой о подлокотник дивана, кажется, или что там было, я плохо помню. Когда я понял, что он мертв, я сильно испугался и сбежал. Я – трус. Трус и убийца. Что мне делать, отец?
– Он тебе не перечил, потому что спокойный по характеру был. Очень спокойный. А на твое место он даже в мыслях не метил, у него одна музыка на уме была. Единственное, о чем Володя меня попросил, так это о помещении для его ансамбля…
– Я не знал, я же его совсем не знал, – Игорь помолчал, потом спросил: – Мне сегодня в милицию идти или можно до утра подождать,