Кукиш
Начался сложный период – кризис третьего курса. Денег по-прежнему катастрофически не хватало. Меня преследовало непреодолимое желание тоже бросить университет и начать, наконец, нормально работать, а точнее зарабатывать. Казалось, что высшее образование, тем более такое неприкладное, гуманитарное, как журналистика, не слишком мне нужно. Самообразование – самое важное в профессии журналиста, которая все равно меня не прельщала. Но приходилось за гроши писать чушь о нелегком труде хреновых номенклатурщиков. Обивать пороги их кабинетов. Лгать напропалую читателям, как делают все. Потом, приходя на занятия, видеть тех холеных студентов, чьи холодильники полны маминой стряпни. Многие из них приезжали на учебу в дорогих авто. Я же был из простой семьи врачей, это значит в нашей постсоветской стране – бедной семьи. Я не брезговал якшаться с отребьем филфака, философских, математических факультетов (подобные факультеты, как правило, выбирают по велению сердца), всеми теми, кто вслепую блуждал в параллельных мирах Гомера, Мильтона, Данте, Гете, Джойса, Достоевского, пил дешевое пиво, водку и вино, обсыкая и облевывая потом близлежащие подворотни тоскливой действительности. Помимо людей, что крепко стоят на ногах, мне всегда импонировали люди, живущие исключительно в собственных черепных коробках. Я всегда удивлялся им. С удовольствием слушал их бредни и споры о высоком, когда сами они в своих потертых карманах еле-еле наскребали деньги на саморазрушение. С одной стороны, это как бы отбросы, люди, не стремящиеся к «мерседесам», светлому будущему, общественной пользе просто потому, что им ясно: стремись – не стремись, все равно бесполезно. Большинство из них были слабыми людьми. Но было в них что-то любопытное, настоящее. Иногда, после занятий рукопашным боем, я приходил в университет на их слюнявые поэтические вечера или рок-вечеринки, где все эти нервно-трезвые или пьяно-расслабленные молодые парни и девушки представляли на суд зрителей свои творения. Большая часть из представленного было полнейшей бредятиной, но нет для меня интересней предмета изучения, чем люди, а посредством их творчества обнажается искомое.
Правда, по-настоящему мне хотелось тогда лишь одного – денег. Надоела нищета. Овсяная каша на воде (съешь полный тазик с утра и есть неохота до пяти вечера) после пропитых за один-два вечера сбережений. А там, где деньги – там женщины. Мне хотелось иметь их всех, выпить жизнь, молодость. Это было интересно. Тем более, тогда у некоторых из моих знакомых, что из другого круга, что-то стало проявляться с полукриминальными, но выгодными делами. Легкая нажива притягивала меня, как щуку блесна. А если бы не получилось с наживой, то я подумывал, что можно было бы побывать на войне. Отправиться в какую-нибудь «горячую точку». Так сказать, прочувствовать жизнь. Но я быстро отказался от этой затеи.