ЛИДИЯ КРЮЧКОВА. ЛЮБОВЬ ДЛИНОЮ В ВЕЧНОСТЬ. Записала Ирина Майорова

его о самочувствии. Николай Афанасьевич приглашал зайти, но я отказывалась: мол, хочу только узнать, когда он будет готов к съемкам. На четвертый день увидела его в коридоре гостиницы.  Николай Афанасьевич отрешенно смотрел в окно. Руки скрещены за спиной. Подошла тихонько сзади и вложила в сложенные ковшиками ладони по груше. Крючков резко обернулся и окинул меня таким взглядом, что я отшатнулась, подумав: «Почему он так со мной?» На другое утро прихожу  завтракать – за одним из  столиков Николай Афанасьевич. Сажусь поодаль. Рядом тщетно пытается накормить маленького сына режиссер  картины Леван Шенгелия, жену которого положили в  больницу. Понаблюдав за его мучениями, предлагаю: «Может, я попробую?» Со сказками-прибаутками скармливаю малышу тарелку каши и перехватываю пристальный взгляд Крючкова. Когда прохожу мимо, слышу: – Лида! Присоединитесь ко мне? – Спасибо, Николай Афанасьевич, я уже позавтракала. И тороплюсь – много дел. – Хотя бы на минутку.

      Опускаюсь на краешек стула, и Крючков тут же засыпает меня вопросами: на каких картинах работала, какое образование, с кем из родственников и где живу, есть ли у меня молодой человек? Вообщето я не робкого десятка, но тут смутилась. Однако через минуту, рассердившись на себя, спросила напрямик: – Николай Афанасьевич, не могу понять, зачем вы обо всем этом расспрашиваете? Пришла его очередь смешаться: – Мне кажется, в твоей жизни не все в порядке… Я много старше – могу дать совет, помочь. – Наверное, вы так решили, потому что видели меня заплаканной. На самом деле ничего страшного не произошло. Получила письмо от мамы, она пишет, что очень скучает. А я не смогу к ней еще месяца три-четыре вырваться. Николай Афанасьевич взглянул ласково, без тени насмешки. Я с вызовом тряхнула головой: – А если вас интересует, занято ли мое сердце… Нет, не занято. Я свободный человек, никаких обязательств не имею, – и встала из-за стола. – Подожди… А какие у тебя отношения с Женей? – С Женей? – искренне удивилась я. – Да, со вторым режиссером. Пожала плечами: – Рабочие. Он с Аней,  моей помощницей, встречается. Мы с ней в одном номере живем. Ничего не ответив, Крючков вышел из кафе. И отправился, как оказалось, ко второму режиссеру. Усомнился в моих словах. Вечером Евгений пересказал свой ответ ему: «При чем тут Лида? Я Аню люблю». …Первый раз я увидела Николая Афанасьевича лет в десять. На экране, в фильме «Трактористы». Потом были «Парень из нашего города», «Небесный тихоход». Крючков казался мне небожителем. Впрочем, как и все  знаменитые артисты. После школы я поступила в художественное училище при «Мосфильме», по окончании которого осталась работать на киностудии. За десять лет перезнакомилась со множеством, как бы сейчас сказали, звезд и научилась относиться к народным кумирам без трепета. Дважды была возможность познакомиться и с Николаем Афанасьевичем, но я ею не воспользовалась. В первый раз в Одессе Женя Моргунов пригласил меня отметить Первомай с компанией, в которую входил Крючков. Но зная обыкновение Моргунова ставить всех в неловкое положение, я отказалась: «С тобой только позориться…» Репутация у Жени была еще та: он мог, например, пригласить даму в ресторан, предложить ей выбрать самые дорогие вина и блюда, а потом сказать:  «За себя я заплачу, а остальное – ваш заказ». Делал это не потому что был жадным – просто ему нравилось наблюдать, как спутница меняется в лице и выворачивает кошелек наизнанку. Во второй раз такая возможность выпала в Ялте, в кафе: большая часть труппы отправилась к столику, за которым ужинал Николай Афанасьевич, – поздороваться. А я посчитала, что пребываю не в том статусе, чтобы народному артисту руку жать. И вот теперь мы встретились на фильме «Капроновые сети». Несколько дней шли напряженные съемки. Наконец долгожданный выходной. Рано утром я отправилась искупаться. Только расположилась на берегу,  вижу: лодка, в ней Крючков и еще несколько актеров – собрались порыбачить. Стали звать с собой. Я ни в какую: рыбу ловить не умею, хочу отдохнуть в тишине. Но Крюч ков умел уговаривать: «Мы  отвезем тебя в райское место – там и покупаешься, и подремлешь на травке». Высадили на маленьком мысочке. А чтобы никто не обидел, Николай Афанасьевич оставил со мной одного из актеров. «Охранник» Юрий отдых испортил окончательно: то в воду кинет, то обниматься-целоваться лезет. Через пару часов возвращаются рыбаки. Николай Афанасьевич спрашивает: – Как отдохнула? Ворчу мрачно: – Отдохнешь с ним… Крючков сжимает кулаки и с каменным лицом идет на коллегу. – Я пошутила! – кричу. – Очень хорошо отдохнула! Вечером Юра спросил с упреком: – А чего ты мне не сказала про себя и Крючкова? Разве я стал бы… – Потому что рассказывать нечего, – пожала я плечами. – Ну-ну, – недоверчиво протянул «охранник». Вскоре пришло время Крючкову возвращаться в  Ялту. Он пригласил меня  поужинать. Только побыть вдвоем не удалось – тут же в ресторан набились «провожальщики». Начали заказывать разносолы. В разгар застолья Крючков вдруг побледнел. Спрашиваю: – Николай Афанасьевич, вам плохо?! Он через силу улыбнулся: – Желудок разболелся. Пойду прилягу. А вы, ребята, гуляйте. – Надо что-нибудь теплое приложить. У вас есть грелка? Крючков помотал головой. Пошла на кухню, попросила  налить в бутылку теплой воды и подать счет, в котором должно быть указано только то, что заказывали я и Николай Афанасьевич. Когда официант его принес, у «провожальщиков» отвисли челюсти – они привыкли, что Крючков платит за всех. В номере Николай Афанасьевич