– Все в порядке? – забеспокоилась Марни. – Что тут происходит?
Чарльз посмотрел на меня, и, если ты поверишь в то, что я протрезвела настолько, чтобы верно истолковать его взгляд, знай: он требовал от меня молчания.
– Ничего, – отозвалась я, незаметно отодвигаясь на другой конец скамьи, подальше от них, с этой их любовью. – Ровным счетом ничего.
Так я солгала Марни во второй раз.
Ты сама видишь, правда же, что у меня не было выбора? Что я могла сказать? В ответ на честное признание она почувствовала бы себя обязанной сделать выбор. Да что там говорить, я же была ради нее готова на все – безоглядно, чего бы это ни стоило, во что бы то ни стало. Тогда я считала, что это всего лишь манипулирование правдой, только бы Марни была счастлива, только бы ничто не омрачило ее счастья. Только бы защитить наши корни.
То, что я скажу сейчас, чистая правда. Тот день ни на йоту не изменил моих чувств к Чарльзу. Я ненавидела его многие годы, и тот день ровным счетом ничего не значил.
Наверное, жестоко говорить, что их любовь была самой оскорбительной, вопиющей, гнусной любовью из всех мне известных? Жестоко, я знаю. Но она рождала во мне омерзение. Я ненавидела его лицо, ненавидела эту вечную ухмылку, игравшую на его губах, эту нарочитость, с которой расширялась его грудь, когда он делал вдох, эту его манеру барабанить по столу пальцами, как бы говоря «вы мне надоели». Я ненавидела ощущение, вызванное его прикосновением сквозь тонкую ткань платья, но ненависть, что я испытывала ко всем прочим аспектам его существования, была ничуть не меньше.
Я с радостью вычеркнула бы его из своей жизни навсегда. Знаю, с такими словами мне сейчас надо быть осторожнее, потому что это звучит как намерение. Я же имею в виду, что рада была бы, если бы в наших историях никогда не было общих глав, если бы чернила его жизни не оказались на страницах моей и наши пути текли параллельным курсом, никогда не пересекаясь.
Но сожалею ли я о его смерти? Нет. Не сожалею.
Ни капли.
Ложь третья
Глава десятая
Я сказала ей, что ничего не произошло, ничего не случилось.
И сегодня больше, чем когда-либо, это кажется существенным, важной частью истории, твоей истории. Я не подразумеваю мотив – пожалуйста, не пытайся превратно истолковать мои слова, – но, когда происходит что-то неожиданное и пугающее, шаги, которые привели к этому моменту, предстают перед тобой в ином свете.
Кроме меня, только один человек знал о том, что произошло в тот вечер, один человек – и вот теперь ты. Ему – вернее, ей – я рассказала обо всем на следующий же день, задолго до того, как побоялась признаться, что между мной и Чарльзом когда-то было нечто большее, нежели «ничего».
Наутро после свадьбы я лежала