На это он ответил: «Если они здесь, они не там, а если они там, они не здесь».
Это было похоже на какую-то ритуальную фразу, стандартный ответ, который повторяли столько раз, что он утратил всякий смысл. Но, услышав его, я понял, что подобный вопрос стражам задают не впервые. Я сделал еще одну попытку:
«Насчет платы. Вы имеете в виду, что мы должны заплатить за розы?»
«За что же еще?»
«Может, за знания?»
«Наши знания – не для вас».
«Какую плату вы сочтете достаточной?»
«Жизнь».
Ответ нас огорошил.
«Один из нас должен умереть?»
«Мы все умрем».
Снова тупик. Но я попробовал зайти с другой стороны:
«Почему у нас не получается выращивать ваши розы за пределами пустыни?»
Стражник смерил меня презрительным взглядом, повернулся и ушел.
«Ты знаешь кого-то, кому удалось попасть внутрь?» – спросил я Чэня.
«Был один человек, – сказал он. – Он не вернулся. Никто не возвращается».
Мы с Хассалем разочарованно удалились под свой навес из одеял и стали обсуждать, что делать дальше. Это была бесплодная, мучительная дискуссия – сколько мы ни говорили, дело не сдвинулось с мертвой точки. Мы были в плену императивов: исследовать эти розы решительно необходимо; сделать это, не согласившись уйти и не вернуться, решительно невозможно.
Наконец, мы поняли, что нужно заглянуть глубже. Почему необходимо исследовать розы? Потому, что они открывают нам кое-что о природе Пыли. И если Магистериум услышит о том, что происходит здесь, в Карамакане, он не остановится ни перед чем, чтобы не позволить этим знаниям распространиться по свету. Он придет сюда и уничтожит и этот красный дом, и все, что внутри, – войск и оружия у него для этого предостаточно. Недавние беспорядки в Хуланшане и Акджаре – его рук дело, сомнений нет. С каждым днем он все ближе.
Итак, мы обязаны провести исследование, а это значит, что один из нас должен войти внутрь, а другой вернуться с теми знаниями, которые удалось добыть. Выбора нет, других вариантов тоже.
Наших деймонов по-прежнему не видно, запасы воды и продовольствия сокращаются. Долго ждать мы не можем.
В конце была приписка другим почерком:
Позже тем же вечером появилась Кариад, деймон Штрауса. Она была в полном изнеможении, измучена и перепугана. На следующий день они со Штраусом вошли в красный дом, а я вернулся обратно с Чэнем. Беда надвигается. Мы с Тедом Картрайтом сошлись на том, что мне следует немедленно вернуться в Англию с теми немногими знаниями, которые у нас есть. Всей душой надеюсь, что смогу разыскать Стреллу и что она меня простит. Р.Х.
Лира положила записки на стол. Голова у нее шла кругом.
Ей показалось, что в памяти мелькнул проблеск давно утраченного воспоминания, нечто невероятно, потрясающе важное, погребенное под сотнями и тысячами дней обычной жизни. Что же ее так поразило? Это красное здание… пустыня… стражи, говорившие на латыни… что-то настолько