«Тогда почему же я здесь?»
Не из-за отца, подумала она. Вот уж нет. Никогда.
«Тогда почему?»
Но она знала.
Постучавшись, Элизабет выждала, пока за москитной сеткой не зашуршала ткань и не появилась ее мать.
– Привет, ма.
– Девочка моя! – Сетчатая дверь распахнулась, и мать вышла на крыльцо. Ее глаза блеснули в тусклом уличном свете, на лице была написана радость, когда она распахнула объятия и обняла дочь. – Не звонишь. Не появляешься…
Произнесла она это легко и беззаботно, но Элизабет сжала ее еще крепче.
– Это были очень плохие несколько дней. Прости.
Мать отодвинула Элизабет на расстояние руки и изучила ее лицо.
– Мы отправляли эсэмэски, сама знаешь. Даже отец звонил.
– Я не могу разговаривать с папой.
– Что, все действительно так плохо?
– Давай просто скажем, что в мой адрес высказывается достаточно суждений, чтобы обойтись еще и без суждений с небес.
Это не была шутка, но мать рассмеялась, хорошим, добрым смехом.
– Заходи, выпей чего-нибудь.
Она провела Элизабет в дом, усадила за маленький столик и принялась хлопотать – принесла лед и полупустую бутылку теннессийского виски.
– Не хочешь об этом поговорить?
Элизабет помотала головой. Ей хотелось быть честной с матерью, но она уже давно выяснила, что и одна-единственная ложь способна отравить даже самый глубокий колодец. Лучше вообще ничего не говорить. Лучше держать все в себе.
– Элизабет?
– Прости. – Элизабет опять помотала головой. – Я не хотела быть такой отчужденной. Просто все кажется таким… запутанным.
– Запутанным?
– Да.
– Что за глупости!
Элизабет открыла было рот, но мать только отмахнулась.
– Да я такого рассудительного человека, как ты, в жизни еще не видела! И ребенка, и взрослого. Ты всегда видишь все гораздо ясней и четче, чем остальные. В этом смысле ты такая же, как твой отец, хотя и веришь в совершенно другие вещи.
Элизабет вгляделась вглубь темного коридора.
– Он здесь?
– Отец-то? Нет. У Тёрнеров опять проблемы. Твой отец пытается помочь.
Элизабет знала Тёрнеров. Жена – пьяница, в любой момент готова устроить скандал. Даже покалечила своего мужа однажды, а вызов приняла как раз Элизабет, в свой последний день работы в патрульных. Можно было прикрыть глаза и сразу представить себе узкий тесный домик, женщину в розовом домашнем халате и весом от силы в какую-то