«Талисман Паскаля» – записка, найденная в келье ученого после его смерти.
Огонь – неслучайный символ. Открытие символа огня – сродни открытию самого огня в качестве полезного инструмента человеческой деятельности. Вероятно, то и другое произошло одновременно, чем и обусловлено значение огня в качестве символа.
Есть категория людей, в которых живет существо, страшащееся огня – даже не столько его наблюдения, сколько именно символа, который напоминает об "огне вообще", о всех наблюдаемых и воображаемых видах огня и всех связанных с огнем метафор. Это древнейший архетип, зацепившийся за бессознательное еще со времен дочеловеческого существования гоминид. Поэтому даже изображение огня заставляет таких людей подозревать что-то «нехорошее», опасное или ужасное. Они всячески противятся символизму огня и стремятся не допустить его тиражирования. Это коснулось и данной небольшой работы, публикация которой в электронной форме откладывалась под предлогом того, что изображение огня имеет "авторское право". В конце концов, я просто сфотографировал горящую спичку и представил издательству обложку в том виде, в котором читатель может ее видеть теперь.
У меня нет сомнений в том, что далеко не всех наблюдение за языками пламени в костре или камине настраивает на философский лад. Напротив, это зрелище может помимо воли и воспитания человека казаться ему не только бессмысленным, но даже отвратительным. И это незримо делит нас на очень разнящиеся антропологические типы – внешне сходные, а духовно существенно различные. И вряд ли между этими группами можно найти какое-то взаимопонимание. Его и не может быть, потому что в данном случае символизм воспринимается, но не осознается.
Огонь как мифологический и философский символ
Выдающийся русский философ А.Ф. Лосев пишет: «Символ есть выраженность, тождество внутреннего и внешнего, проявившееся внутреннее и рельефное, перспективное внешнее. Символ есть всегда проявление, проявленность. Что в чувственном мире есть начало явления, проявления, обнаружения, осмысления? Конечно, свет. Представим себе полную темноту. Это значит, что для нас угаснут все различия, все противоположения, все вещи. Как бы ни понимать свет физически, он всегда есть начало физического осмысления и проявления вещей. Это еще не полное осмысление и проявление, но это – во всяком случае начало его. И вот платонизм есть, прежде всего, философия и мистика света. Всякий символизм так или иначе связан с интуициями света. Самая диалектика, необходимо сопутствующая такому развитому символизму, есть не что иное, как перевод интуиций светотени в область чистой мысли, ибо определение через антитезис есть, прежде всего, проведение границы и очерчивание некоей фигуры, очевидно, чем-то непохожей на окружающий ее фон, т. е. разной по свету и цвет с этим окружением. <…> Идеи суть свет. Свет ума, а также и физический свет. Ум, созерцающий идеи, «световиден»»[2].
Вместе с тем, всякий символизм, всякая мифология так или иначе затрагивает вопрос об источнике света[3].
Анализируя учение Аристотеля, Лосев, приводя слова великого грека, проясняет суть взаимоотношения света и огня: «Свет не есть ни огонь, ни вообще тело, ни истекание какого-нибудь тела, потому что в таком случае он был бы тело, но он есть присутствие огня или чего-нибудь подобного в прозрачном»[4]. То есть свет указывает лишь на присутствие огня в некоей прозрачной среде. А коль скоро сама диалектика немыслима без интуиций светотени, немыслимо в попытках понять, что есть бытие и что есть человек, обойтись без осмысления роли огня в окружающем мире, обществе, культуре.
В античной космологии имеется пять типов пространства, пять типов времени и пять типов телесности, соответствующих пяти понятиям: Огонь (перво-единое), Свет (ум, идея), Воздух (Душа, Дух), Земля (софийное тело), Вода (окачественность четвертого начала через первые три)[5]. Заметим, что Огонь здесь занимает особое место. И Лосев подчеркивает это в построении своей диалектики мифа: «Слой личностного бытия лежит решительно на каждой вещи, ибо каждая вещь есть не что иное, как вывороченная наизнанку личность, колеблющаяся между Первоогнем и Первосветом, с одной стороны, и Тьмой кромешной – с другой»[6].
Древние греки часто использовали огненные ритуалы. Причем пламя алтаря было связано с движением солнца вокруг него. Грек совершал «катархейн» – обход вокруг алтаря слева направо – по движению солнца вокруг храма, ориентированного на восток. Считалось, что дым от пламени, поднимаясь вверх, восходит к богам, и вместе с этим дымом к ним возносится жертва.
Огонь для древнего грека был связан с живым ощущением присутствия бога. В мистериях, как говорил Плутарх, древних радовали не изобилие вина и жаркого, но радостные надежды и вера в присутствие благосклонного бога.
Важно заметить, что огненная жертва приносилась греками только олимпийским богам – своего рода социальным образам, противостоящим богам хтоническим, ведающим силами природы. Последним полагались