– Да, так и есть, но всё же они молодцы. Хочешь прочитать?
– Пожалуй, воздержусь до осени. Это же то задание, что им дали подготовить для первого учебного дня?..
– Там будет много народа, вся школа соберётся. И представь себе наших мальчиков, красивых и нарядных, читающих с трибуны свой рассказ о том, как они всё видят.
– Ты им помогаешь? Хоть отчасти?
– Они сами всё сделали, я лишь редактирую, переставляю местами слова.
– Генри.
– Что? – рассеянно оглянулся он.
– Мы так и не закончили разговор.
– Да… ты права, надо закончить, – он ушёл в себя и минуту молчал, блуждал глазами из стороны в сторону.
– А впрочем, есть у меня одна идея…
Второй этаж дома был не в пример интереснее первого. И если внизу всё внимание было уделено интересам взрослых с их скучными делами, непонятными разговорами, книгами и стопками испещрённых почерком отца бумаг, то место, где заканчивалась лестница и начинались разноцветные половицы, кроме как сказкой, назвать было нельзя.
Во-первых, весь этаж был отдан под интересы мальчишек. Небольшая, но вместительная спальня вобрала и впитала в себя их личности с самого рождения вплоть до сего дня. Чем они увлекались, кем себя видели, какую музыку слушали, о чём думали и как себя выражали, – всё это здесь. Стены в рисунках, картинках из старых журналов и картах школьных атласов. Множество пунктиров и стрелочек, нарисованных поверх всего, шли от входной двери, тянулись по стенам, достигали потолка, сшибались между собой, раздваивались, растраивались и шли в новые атаки. Но по ним ни в коем случае нельзя было судить о враждебности братьев – скорее об их интересе к путешествиям.
Две одинаковые кровати в духе первых колонистов аккуратно пристроились у овального окна, глядящего на большое ветвистое дерево, что беспрестанно шевелило своими дланями, создавая шум – движение и умиротворение от того, что оно рядом.
Другая комната была детской игровой. Раньше туда можно было войти, споткнуться и заблудиться среди одних только игрушек, но стоило ребятам подрасти, игрушки исчезли, но появилось два письменных стола с настольными лампами и большая железная дорога, что тянулась вдоль стен, поднималась по росту мальчиков и снова опускалась до пола, делая три больших красивых круга, вдоль всей комнаты.
Ребята любили играть с поездом, посылая друг другу записки. Их рабочие места во избежание баловства и излишнего отвлечения располагались «лицом» к стене и «спиной» друг к другу. Поворачиваться всё время устанешь, да и надоест это быстро, к тому же и школьных заданий хватает, а вот черкнуть записку, положить машинисту в кабину и запустить вагон вдоль окна к брату – это дело они любили больше всего.
Писали разное:
«Чего молчишь?»
«А о чём с тобой говорить?..»
«У меня задание тяжёлое…»
«А у меня не очень. Завидуй, нытик!»
«Чтоб я тебя ещё раз послушал! Да в жизни не будет…»
«Посмотрим, посмотрим. Болтать горазд да жаловаться, а как смотришь в глаза, так сразу отводишь. Ты просто трус,