Подойдя к обеденному столу в центре кухни, я провела пальцами по столешнице, собрав с нее пыль. Как же давно здесь никого не было, никто тут не жил, и не убирал больше эту квартиру. Я вдохнула едва ощутимый родной запах, и в глазах потемнело от очередной вспышки воспоминания.
– Любимая, я помогу тебе, – Лешка схватил кастрюлю с только что сваренными варениками.
– Да я бы и сама, Лешка, – но муж меня не слушал, сам начал выгребать из воды содержимое и перекладывать в миску.
– Я же должен помогать жене. Ты налепила, сварила, а я, что, буду только есть? Так не пойдет, это нечестно по отношению к тебе.
– Ты такой у меня заботливый, – нежно прошептала я, подойдя к своему мужчине вплотную. Он обхватил мое лицо ладонями и приблизил к своим губам. Сладкий поцелуй, и резкая вспышка, вернувшая меня на землю, возвратившая былую боль.
Мое дыхание сбилось, грудь высоко поднималась и опускалась при каждом вздохе. Я, сосчитав до десяти, постаралась себя успокоить и, набрав воздух в легкие, собралась идти в комнату, но меня отвлек скрежет замка во входной двери. Господи, я сегодня точно с ума сойду, – подумала я и направилась в коридор.
– Мама! – воскликнула я, когда в дверях увидела маму, и слегка попятилась к стене.
– Люба, я не думала, что ты будешь здесь, – ответила растерянно Татьяна Александровна.
После смерти Леши мама очень постарела, учитывая, что ей только 45 лет. Впервые после трагедии я ее увидела через четыре месяца, и была шокирована. Если бы я ее не знала, подумала бы, что женщине под шестьдесят. Осунувшееся лицо, глубокие морщины и пустой, безжизненный взгляд, похожий на мой. Мамочка страдала не меньше моего. Потеряв любимого мужа, она не была готова потерять и сына, пусть и не биологического, но это не имело значения. Да и можно ли быть когда-то готовыми терять любимых?
– Впервые я здесь после… – мне было трудно произносить вслух эту ужасающую правду, и я запнулась. Мама поняла меня и без слов, лишь кивнула и подошла ко мне для объятий. Крепких, родных, так необходимых мне.
– Девочка моя, – прошептала мама, и я еще крепче обняла ее.
– Мамочка, – так же прошептала я, обессиленно вздохнув. Из моих глаз потекли слезы. Мама, отпрянув, посмотрела на меня, взяв в ладони лицо.
– Доченька, – вздох, – драгоценная моя, нужно жить дальше. Нужно, по крайней мере, пытаться жить дальше, не загонять себя в угол, не закрываться в себе, а пробовать дышать. Учиться по-новому воспринимать мир. Кроме тебя, этого никто не сделает. Только ты в силах сама себе помочь, – продолжала говорить мама, а мне становилось трудно дышать из-за удушающих слез.
Эти