«Закат. Солнце скрылось за скалой. Последние лучи светила окрасили редкие облака в красный цвет. Ревущее море, как разгневанный великан, в бессильной ярости бьётся о скалы. Собрав все свои силы, оно бросается на пляж, на скалы. Из-за утёса показываются два утлых судёнышка. Море швыряет их из стороны в сторону, бросает с волны на волну, играет ими, как щепками. Море может в любую минуту измотать и искалечить их. В своём гневе водная стихия похожа на дикого зверя, мечущегося по тесной клетке.
Бледный холодный месяц равнодушно наблюдает за разбушевавшейся стихией. Но к утру, как в доброй сказке, буря утихнет. И море станет голубым и прозрачным, спокойным и ласкающим…»1
***
Аризона, 2219 год… Раннее утро, улицы Тусона безлюдны. Одинокий подросток бредёт среди безликих серых бетонных коробок. Это Бен – дитя своего времени в полинялой толстовке и джинсах…
За час до этого в доме его родителей, Дэвида и Гарриет, произошёл скандал. «Супруги слыли в округе немодными, консервативными, чтобы не сказать, отсталыми, замкнутыми»2. Потому праздничный ужин по поводу Рождества – Santa’s day, как всеми было принято считать… А кто такой Санта, всего-то вымышленный персонаж, да и пёс с ним, никто не придавал этому значения, – для большинства просто повод для праздника, только в семье Ловаттов ещё хранили его истинное понимание.
Так вот, праздничный ужин решили провести традиционно – с индейкой и пудингом на круглом столе, за которым соберётся многочисленное семейство. Дэвид и Гарриет об этом давно мечтали. Старшие дети уже приехали на каникулы из колледжа. Гарриет испытывала беспокойство только за Бена, который часто не ночевал дома, после того как она забрала его из приюта, где он проходил реабилитацию.
Гарриет изо всех сил пыталась быть хорошей матерью и не менее хорошей хозяйкой. Огромный дом, в который она с мужем заселилась почти сразу после свадьбы, оплачивался родителями, которые обставили его на свой вкус – с претензией на роскошь. «Кухня была уже почти такой, какой должна стать: большой стол с тяжёлыми деревянными стульями вокруг – сейчас их только четыре, но ещё несколько стоят вдоль стены в ожидании гостей… Большая плита марки “Ага” и старинный буфет с чашками и кружками на крючках. Вазы наполнены цветами из сада, где лето обнаружило множество роз и лилий»3.
Но Santa’s day негоже праздновать на кухне, какой бы просторной и нарядной она ни была. Для больших праздников существует гостиная. Там-то и сервируется серебряными приборами большой дубовый стол. Зажигаются парафиновые свечи, купленные на барахолке. Никто уже, кроме Ловаттов, не использует подсвечники и индейку не готовит. Довольствуются пластинками, наподобие жевательной резинки, с ароматом индейки. Борьба с холестерином и лишним весом мешает вкусить былую радость рождественского угощения.
– Дети мои, – торжественно начал глава семьи и посмотрел в уставшие впалые глаза жены, из-под нависших век они излучали печаль и любовь. Все обратились в слух, и только Бен, не дожидаясь окончания молитвы, принялся руками разделывать рождественскую индейку, разбрызгивая в разные стороны жир, чем привёл в изумление сестёр и братьев. Пугало выражение его лица – сосредоточенно-тупое, ничего, кроме звериного аппетита, не выказывающее… Гарриет привиделась жуткая картина:
Я разглядел, – о жуткая минута! —
Толпу нагих дерущихся людей,
В болоте смрадном завывавших люто,
Что с кровожадной дикостью зверей,
Ощерясь, друг на друга нападали
И отгрызали мясо от костей4.
Гарриет впервые в жизни вышла из себя.
– Вон отсюда, животное! – неожиданно для себя воскликнула она. Вообще-то, мать семейства отличалась сдержанным уравновешенным нравом, но тут даже её терпение лопнуло – голос, к немалому удивлению мужа и детей, впервые в жизни стал визгливым. Правой рукой Гарриет указала сыну на дверь… Но Бен, похоже, не слышал её окрика, и уж тем более не видел указующего жеста, таково было исступление, с которым он терзал тушку птицы, – будто индейка являлась не угощением, приготовленным в духовке, а живой добычей, бьющейся в предсмертных судорогах.
***
Бен был пятым ребенком в семье. Его появления на свет родители ждали с тем же священным трепетом, которым сопровождали предыдущие беременности Гарриет. Они с самого начала мечтали о большой дружной семье, под стать своему большому уютному дому, и каждого ребёнка заранее любили. Но с Беном всё пошло не так. Уже в утробе он причинял такую боль, что недобрые предчувствия овладели женщиной. Однако врачи не заметили в развитии плода явных отклонений от нормы; генетический сбой на эмбриональной стадии ничем себя не проявлял…
Гарриет до последнего момента не теряла надежды на благополучный исход. А когда новорожденный появился на свет, уверила себя в том, что младенец прелестен. Хотя по виду он не имел ничего общего с её