малознакомым человеком на которых Дубна сегодня для меня не
расщедрилась, я бежал по пустой ночной улице, с азартом жонглируя
полной шестилитровой бутылкой. Швырнув своей агрессивной рукой
через пол города, прислонив меня как нашкодившего котенка носом к
столу, «Альфа» заставила хапнуть третью дозу и ввела в режим
дикой спидовой ритуальности.
Полночь. Тускло освещенная кухня зашторенная душевой
шторкой с дельфинчиками. Шаманство в резиновых перчатках с
двадцатикубовым «баяном». Комната, четыре зажженные свечи,
голый человек закладывает в инкубатор карту красного джокера и
банки с облагороженным зерном.
Догоны по ноздре разными по весу дозами больше не стимили.
Бросаю безуспешные подходы к фольге с зажигалкой, надеясь
поймать обещанную сумасшедшую эйфорию в едком с запахом
пластика синем дыме сожженных кристаллов, я сажусь уплачивать
чек за кайф, выставленный веществом. Соль растворяется, перестает
действовать, начинает жутко ломить тело и прибивать к земле, но мы
люди опытные и всё переживем. Набрал Володе, спросил есть ли у
него Корвалол – нету, но когда слово «нет» значило конец истории?
Трусливый звонок еще несколько дней побьется о стенки раскинутого
по Дубне биллиардного стола превращаясь в обиду и удивление, а
упав в лузу накроет меня диким смехом.
2
Утром стало совсем невыносимо, видимо перебрал для первого
раза, а корвалолом не разжился. Накинул робу, сходил в магазин за
пивом и шампанским, на этом, конечно все могло и закончится, но как
всегда вовремя просыпается интерес и включается магия. День
зарплаты. На карту падает 95 кусков, раздача долгов привычными
прикосновениями к сенсорному экрану, планы на будущее. Сообщение
в телеге от Игоря: «я купил “моль”, ты заберешь?» Скидываю свое
фото – укутанный в десять одеял полумертвый чел. Типа куда я пойду,
ты меня видел? Через пол часа уже набираю Никите и вызываю ему
такси. Экран телефона сигнализирует о прибытии, не дожидаясь
звонка, выхожу на общий балкон и встречаю тело. До сих пор под
впечатлением от увиденного.
Не смотря на хрупкое телосложение, выдаваемое тонкими
оголенными подворотами голенями, будто вколоченный своими
бамбуковыми ногами в бетон балкона, на фоне серого неба
нарисовался знаменитый Торчебас-Некит. Черно белое утро упало.
Большие глаза – шаровые молнии из психоделических узоров,
распахнулись на полную. Тонкие разноцветные искры вплелись в
пустой холст и изменили пространство. Он не звонил в домофон, я
знаю, знаю Некита закинул ветер, продолжающий без конца править
его и без того ебанутую прическу. Никита несомненно один из
старожилов в свои 18 лет. До сих пор думает, что