Тянуться ввысь за книгою запретной –
Запрятанной, а потому заветной,
Или ещё – за самой верхней веткой –
Или ещё – с любовью безответной
К любимому,
Так нужно во второй
Над кем-нибудь или чем-нибудь склониться:
Станком токарным, чистою страницей,
Над колыбелью (знать бы, что им снится) -
Весь первый год – попытка снова слиться
И просьба заповедная: «Укрой!»
Растут, растут деревья, чтобы после,
Как светлый дар, принять июньский постриг.
Раскинув ветви, жить сознаньем пользы,
Чтоб мир нашли – кому летать и ползать:
Кто в шуме крон, кто – в сморщенной коре.
А что потом? Нежнее стать и ниже,
Смотреть, как солнце дни на нитку нижет:
Вот первый жёлтый лист, а вот и рыжий…
Отдать их все? Смириться?..
Погоди же.
Поговорим об этом в ноябре.
Когда ничего не останется, кроме
Странички в альбоме,
таблички на доме,
Поймёшь, человечий удел одинаков:
«А в этом углу сапоги Пастернака».
Не слёзы, не взлёт бузины над карнизом,
Не боль, на которую воздух нанизан,
Не слово – как зарево, зревшее долго,
Не образ, не голос,
не возглас над Волгой,
А строчки, которые чьей-нибудь дочке
Дадут прочитать на десятом годочке,
Как редкий пример стихотворного текста,
В котором и пресно ей будет, и тесно.
Проверив, а точно ли не обознались,
Стихи понесут на подробный анализ -
Искать в нём метафоры, рифмы, рефрены,
Мусолить мораль на предмет гигиены,
Подсчитывать слоги, итожить итоги,
Узлом заплетаться в мыслительной йоге,
И чувствовать мудрости ранней усталость,
Чтоб после совсем ничего не осталось.
Не ведал Данте, что сказать
О райских кущах, но, быть может,
Их шевеленье чем-то схоже
С концом игры. Ты жил – и прожил.
Теперь развязывай глаза!
И отирая пот с лица
(Как жарки были эти жмурки!),
Хоть тени ищешь, хоть фигурки
Из той, оставленной, конурки,
И плачешь, и зовёшь Отца.
Но звуки зова твоего
Безгласны. Мысль терзает немо -
Так, что невольно вспомнишь немощь
Младенца, видящего небо,
И кроме неба – ничего.
– А руки?
– Нет.
– А губы?
– Нет…
Так можно ли поведать людям
О светлом рае, где не будет
Земных волнений и примет?
Растопчут, высмеют, осудят…
И потому молчал поэт.
Я люблю такие души –
Как урочища лесные,
Коим кроны непокорны,
Коим комнаты тесны.
Там по-прежнему на стрежень
Выплывают расписные
Ни минуты не смешные
Остроносые челны.
Там для каждого найдётся
Угол