***
Резиденция Элайи Готварда представляла собой почти квадратную башню, на нижнем этаже которой бургомистр вёл дела, а на верхнем жил с семейством. Под зданием имелся обширный подвал, в котором слуги держали запасы провизии на случай долгой осады или голода, здесь хранилась городская казна, и оттого дом Готварда был едва ли не самым охраняемым местом в Роузвиле.
Следующим ходом разыгрываемой леди Кларк партии было посещение бургомистра и, узнав его обычный распорядок дня, Ансара наведалась к нему ближе к обеду, остановившись на одну ночь в постоялом дворе. Лорд Готвард принял её с плохо скрытым удивлением – у них не было общих знакомых, и он понятия не имел, по какому делу его навестила женщина с весьма сомнительной репутацией.
– Рад Вас приветствовать в своём доме, миледи, хотя и теряюсь в догадках по поводу визита. Вы насчёт усадьбы своего мужа? – начал Илайя после несколько затянувшейся паузы, положив на стол руки со сцепленными в замок пальцами.
– Бывшего мужа. Я не претендую на эти развалины, это дела давно минувших дней и у меня нет ни права, ни желания заниматься этим. Я к Вам по другому поводу. Не знаю в курсе ли Вы, но у нас с Анзором была дочь. С десяти лет она жила со мной, потом вернулась к отцу, здесь попала в дурную историю, оказалась в вашей тюрьме и там умерла.
– У меня нет своей тюрьмы миледи, – откинувшись на спинку стула, заметил бургомистр, словно стараясь держать дистанцию между собой и женщиной, цели визита которой всё ещё не понимал. – Я лишь поддерживаю здесь установленный королём закон, и нет разницы, кто его нарушает, молодой человек, старик или ребёнок. Она украла медальон с груди принца, а потом пыталась его шантажировать. Только за это её следовало казнить, но в виду юных лет, казнь заменили заточением в крепости и заметьте, относились к ней гораздо мягче, чем к другим преступникам. Её убил не я, а болезнь, занесённая кем-то, что съела её за неделю. Она умерла, я лично присутствовал на погребении тела, и поверьте, слухи о том, что девочка может быть жива, не более чем слухи. Хотя это и прискорбно мне говорить; поверьте, я не желал ей смерти.
– Да конечно, как можно винить молнию в пожаре или зиму в лютой стуже, – ответила Ансара, утирая шёлковым платком выступившие в уголках глаз слезы. – Я не виню Вас, но насколько знаю, у дочери был договор с принцем и в память о ней хочу, чтобы Вы подтвердили его, поставив подпись по этим.
Женщина протянула бургомистру пергаменный свиток и тот, развернув, удивлённо прочёл описанные в мельчайших деталях события:
– Однако, – произнёс он, пытливо глядя на собеседницу. – Не знаю, что Вы задумали, но я не буду в этом участвовать.
– Отчего же? Я не прошу Вас лгать или упаси Боже, плести заговор против короны, мне нужна лишь подпись под тем, что случилось на Ваших глазах и чему Вы были непосредственный участник