«Нет, нельзя показать испуг, но и соглашаться ни в коем случае нельзя. Что же делать?» – эти мысли пронеслись в голове Загряжского стремительно, легкой тенью отразившись на его лице.
– Вы хотите оскорбить меня, боевого офицера, господин Гольдберг? В чем суть услуги?
– Вот это уже мужской разговор. Итак, ближе к делу. Видите ли, в мои ближайшие планы входит создание оппозиции власти.
– ……………?!
– Да-да, дорогой Иван Александрович, именно так. А что Вас, собственно, удивляет? Вы ведь умный человек и сами понимаете, что наша императрица – немка. Как может она ратовать о России православной? Да она, посмотрите, кого сюда навезла: прусаки, шляхтичи, мсье, сеньоры. Кому русский мужик платит? Все его горемычного обирают. Каждый норовит за его счет свою суму наполнить.
– Что-то не верится мне, господин Гольдберг, что Вас так уж судьба мужика беспокоит.
– Вы правы. Мужик мне, действительно, не интересен. Дело принципа. А принцип состоит в том, что…
– …свою суму могли бы наполнить Вы?
– Ну, если быть откровенным до конца, то да. Вы уловили суть. А Вы не согласны с такой позицией?
– Вы знаете, милейший господин Гольдберг, мне бы не хотелось обсуждать власть и ее дела. Я офицер, я присягал Её Императорскому Величеству. Для меня это святое.
– Хорошо, господин полковник, оставим политику. От Вас, собственно, и не требуется разделять мои политические взгляды. У нас с Вами чисто kommerzinteresant. Вы оказываете мне услугу, я плачу Вам деньги. Прошу заметить, хорошие деньги.
– Я так и понял. В чем состоит моя роль?
– Ваша роль, как Вы изволили выразиться, в этом спектакле главная. Есть один человек, думаю, его фамилия Вам хорошо известна. В силу своего положения он владеет информацией о моих планах и очень хочет не допустить их осуществления. Он уже предпринял некоторые действия для этого.
– А я должен помешать ему помешать Вам?
– Ха, ха, ха! – Гольдберг громко и искренне рассмеялся. – Помешать ему, помешать князю Потёмкину?! Помешать ему может только смерть. Вот это Вы и должны сделать для меня!
Загряжский подавился дымом. Хрипло закашлялся. Впервые ему, боевому офицеру, который много раз смотрел смерти в лицо, был с ней на ты и получил от нее рассрочку, который не боялся никогда и ничего, которому всегда везло, даже в русскую рулетку, впервые ему стало по-настоящему страшно, страшно настолько, что комната перед глазами поплыла, и холодный пот тонкой струйкой побежал между лопаток. Человек, о котором шла речь, был никто иной, как ближайший фаворит императрицы, его родственник и друг, от которого, полковник знал, она даже родила. Замахнуться на эту персону означало замахнуться на саму императрицу, а это верное самоубийство, причем в изощренной форме. Кроме того, Загряжский против этого человека ничего не имел, даже наоборот,