И наконец, настенные кварцевые часы в виде двух сердец – их подарили родители Валерии, и, пожалуй, это был единственный настоящий подарок. Хотя, конечно, застолье устраивалось не ради презентов, и все это понимали.
Когда гости начали рассаживаться за накрытым столом, оказалось – несмотря на то, что некоторые не смогли сегодня прийти, – одного места не хватает, точнее, одного стула.
– Ты не мог бы принести стул из своей комнаты? – посмотрела Валерия на Назара. – А то кому-то придется сидеть на коленях.
– Ну мама… – Он кисло скривился, демонстрируя, сколько неоправданных усилий требует исполнение ее просьбы.
Он уже залез за стол со стороны, приставленной к дивану, в дальний конец, где обычно любил занимать место, если его сажали со взрослыми. Как правило, эта диспозиция позволяла без помех смотреть телевизор. А с единственно удобной для прохода стороны уже сидели четверо человек: одна приглашенная пара и – ближе к нему – бабушка с дедушкой, родители Михаила.
– Под столом, – напомнила Валерия, раскладывая салфетки напротив каждого прибора. – Когда нужно самому, у тебя это отлично получается.
– Ничего, я схожу, – сказал Михаил, внося из кухни большое блюдо с салатом из свежих овощей. Валерия с укором зыркнула на него.
Назар тут же поспешил повернуться к телевизору. В этот момент какой-то сонный тип терпеливо объяснял герою Стивена Сигала, как именно он собирается оторвать тому яйца.
Михаил взял в детской стул, на котором Назар делал уроки или возился с чем-нибудь за письменным столом, и задержался на пороге. Комната ему нравилась. Когда-то в доме родителей у него тоже была своя комната, правда поменьше и до седьмого класса ее приходилось делить со старшим братом, пока тот не вырос и не уехал в другой город. В который раз он подумал, что им действительно повезло с этой квартирой.
Собираясь выйти, он бросил еще один взгляд на комнату, оценивая ее как бы в общем, – на днях Левшицу пришла мысль, что со временем здесь можно было бы установить в свободном углу шведскую стенку и турник для Назара. В его возрасте этого пока хватит, а там будет видно. Парень сложением (дай не только) удался в него—так пусть растет сильным.
Затем, поворачиваясь к двери, он задержал взгляд на кровати сына с немного примятым клетчатым покрывалом. И вдруг его пронзило чувство какого-то безысходного парализующего страха, даже ужаса, словно он превратился в подростка, запертого в темной комнате (и почему-то именно в этой), а где-то совсем рядом – только протянуть руку – двигалось что-то неумолимое и косматое, издающее тяжелый острый запах, похожий на многократно усиленный душок мыши. И это не спеша, но уверенно приближалось…
Ощущение было настолько сильным, что Михаил едва не выронил стул, который