Даже в обыденной жизни иногда случается, что желаемое в одночасье превращается в действительное. Трудно сказать, что произошло для исполнения этого желаемого на небесах, но вдруг из душевой, как пробка от шампанского, с криком:
– Мамочка, родная, спасите, я, как в Антарктиде, сейчас замёрзну и умру от холода! – выскочила абсолютно нагая Эльвира и повисла на шее Иосифа.
Она упёрлась своими маленькими упругими, чуть заострёнными, грудями в вырез его рубашки и жалобно простонала:
– Что же ты стоишь, как чурбан необтёсанный, согрей девушку!
Оторопевший Иосиф что было сил прижал Эльвиру к себе, её груди от этого сплюснулись ещё сильнее, и она на мгновение перестала дрожать, беспрерывно втягивая его губы в свои. Задыхающийся от затянувшегося поцелуя, он на секунду отстранился от неё, чтобы снять с вешалки халат и накинуть на, снова начавшую вздрагивать от холода, девушку. Когда Иосиф снова повернулся к ней, она уже стояла спиной к нему, скрестив руки на трепещущемся оголённом бюсте, с которого стекали крупные струйки воды. Он увидел две женские лопатки, слегка прикрытые чёрными блестящими волосами, изящный остов нежной спинки, плавно переходящий в привлекательные ягодицы с тонкой, почти воздушной складкой между ними. Эта потрясающая женская попа с притягивающей впадинкой между её округлыми половинками безмерно поразила помутневшее воображение Иосифа. Увиденное ошарашило его настолько, что он забыл набросить на мёрзнувшую Эльвиру халат, вычеркнул из памяти все постулаты Эйнштейна и, закрыв глаза, погрузился в какую-то чудодейственную нирвану. Вывел его из небытия еле слышный голосок подруги, который жалобно проскулил:
– Ося, я понимаю, что я тебе нравлюсь такой больше, чем в своей коричневой шубке. Но именно она мне сейчас не помешает.
Услышав её голос, Иосиф вздрогнул и повернулся к ней. При этом, ему пришлось вздрогнуть ещё раз. Его взгляду снова представился, поражающий любой плод фантазии, полностью голый шарообразный зад Эльвиры. Но на этот раз место, откуда росли её стройные ноги, обернулось к нему другой стороной, и он увидел между ними две складки, обрамлённые тёмным пушком. Подсмотренное заставило душевные силы покинуть Иосифа. Зато возбудились силы физические. Впервые в жизни он почувствовал себя не отроком, а мужчиной. Забыв обо всех правилах приличия, он бросился на мокрый пол и стал целовать обнажённые, ещё не высохшие, ноги. Постепенно, совершенно обезумевший от страсти, Иосиф приподнимал свои поцелуи всё выше, пока они не достигли вожделенного лобка.