Провинциальное Чтиво. Никита Михайлович Цымбал

сладким, что начинал кислить. Есения с каждым глотком храбрела. Делалась смелее. Она предложила добавить немного кипятку и, встав с края дивана, потянулась к чайнику, что рукоятью был отвернут от нее. Обожглась, но больше уже не сидела так далеко, как прежде. Чиж приобнял пострадавшую конечность, стал внимательно осматривать рану. В этот момент с улицы еле слышно донёсся скрип лестницы, а прямо за дверью зажёгся фонарь. Есения в спешке отдернула руку назад и отстранилась.

      – Ой, что ты, не переживай, это Муся, местная кошечка, она давно живёт в этих гаражах. Вечерами, особенно в холода, она приходит к нашей двери и ложится на теплый коврик. А этот дурацкий датчик то и дело реагирует на нее. Раньше отец и вовсе подкармливал Мусю сосисками.

      – Прости, я подумала… Ладно, забыли.

      – Как скажешь, дорогая, как скажешь. Давай я все-таки обработаю твою рану.

      – Давай.

      Она покорно вернула ожог в его руки. Чиж легонько потянул на себя спинку дивана и выудил из-за нее аптечку. Поискал глазами что-то знакомое, что-то, что хотя бы не навредит Есении. Свет на улице погас. Воцарилась тишина. Пока он промывал, обрабатывал и заклеивал обнажившуюся плоть, лампа у порога то и дело зажигалась и гасла, но никто уже не обращал на это никакого внимания. Он встал, подошёл поближе, осмотрел результат проведенной процедуры.

      – Болит?

      – Угу.

      Тогда Чиж аккуратно поцеловал ее тоненькие соломенные костяшки и направился к холодильнику.

      – Надо приложить лёд. Он поможет.

      Аккуратно потянув за полости внутри двери, та со скрипом и хрустом отстала от уплотнительной резины, что десятилетиями превращалась в пыль. И казалось, больше уже никогда не пристанет. В верхней части пустынного короба располагалась морозильная камера. Как тому и полагается, наглухо замёрзшая по периметру. Чиж почесал затылок.

      – Ну, предположим, что так, – пробормотал он себе под нос и укомплектовал стык дверным ключом, обхватил его левой рукой и начал бить правой что есть мочи. Со второй плюхи ладонь, держащая ушко ключа, покраснела, а с третьей откололся громадный кусок льда и с треском рухнул к ногам. От ужасного грохота из-под дивана, охваченная ужасом и паутиной, выскочила Муся. Она метнулась к запертой входной двери и на секунду остановилась в полушаге. Чиж обернулся. Он увидел замершее на коврике животное, белую как мел Есению и свет.