Джоан подошла к одному из столов, стоявшему у окна, и начала снимать с него книги, свитки, связки перьев и прочий хлам. Генри постоял в дверях, затем не выдержал и спросил:
– Зачем я тебе здесь?
Она подошла к нему со стопкой книг, и он вовремя подставил руки, чтобы их поймать.
– Сейчас сюда придут Уорсингтон и Бертрам, – и все утро мы посвятим нуднейшим разговорам о судьбах мира, а потом отправимся на Высокий совет, чтобы обсуждать все то же самое.
– И? Ты боишься, что можешь их съесть?
– Очень даже может быть, – пробормотала она, возвращаясь к столу.
Генри молча стоял с книгами в руках. Она, вероятно, почувствовала спиной вопрос, звучавший в этом молчании, и медленно обернулась:
– Ты был вчера там, – пояснила Джоан.
– Да, – кивнул Генри. Он все еще держал книги, и один из переплетов больно впивался уголком в руку.
– Я не могу позволить, чтобы это повторилось. Раньше мне казалось, что я способна контролировать себя – но я, по-видимому, ошибалась. Так что мне нужен кто-то, кто сможет контролировать меня.
Руки затекали под тяжестью книг.
– У меня нет никого, кроме тебя, – сказала Джоан тихо. – Никого, кто мог бы стать таким человеком, – добавила она, потому что первая фраза сама по себе была слишком близка к истине, чтобы ее можно было произносить вслух.
Генри молчал, а внутри постепенно разливалось беспомощное сумасшедшее отчаяние – потому что теперь он точно никуда не мог от нее сбежать. А она стояла, холодная и спокойная, совершенно чужая, с тонкими руками, о которых он знал все и которые творили невесть что все эти годы, и, хотя он не мог сейчас видеть родинку под правым ухом, он все равно знал, что она там.
– Ты останешься? – спросила Джоан тихо. Он сухо кивнул, и она отвернулась.
«Чертова семья, – подумал Генри. – Чертова семья садистов, которые обладают неподражаемым талантом обращаться с просьбами так, что ты не можешь им отказать. Даже зная, что потом будешь жалеть всю свою жизнь. Может, они специально их придумывают? Может, какой-нибудь мой прапрадедушка сумел здорово насолить королевской семье, и теперь они мстят мне за все предыдущие поколения рода?»
– Что нужно сделать с этими книгами, Джоан? – бросил он ей в спину.
– Поставь их на нижнюю полку шкафа, который сзади тебя. Нет, не этот, правее. Вот так. Спасибо.
Комната, в которой заседал Высокий совет, была темной, пыльной и мрачной. Закопченные гобелены изображали великие события истории, но грязь и чад сделали свое дело – история погрязла во тьме, а от самих событий остался лишь тусклый блеск золотой нити, вспыхивающей в полумраке призраком былого величия.
Вокруг массивного стола, блестящего полированной гладью широких