Всё равно Твердолобый был доволен. Всё, что накопилось внутри него за многие спирали одинокого странствия, сгорело в костре соития у неё между ног. Правильно сказал Либоумер – это была топка. Спасительная и безжалостная. Топка, в которую он бросал то, что давно умерло, перегнило, слежалось, стало нефтью и каменным углем. То, что должно было превратиться в дым и пепел… Потом он почувствовал бесконечное отчуждение.
На прощание она положила ему ладонь на живот. Ненадолго. Это было всего лишь мимолетное прикосновение. Но остался ожог – багровая пятерня, которая ещё долго напоминала о ней нестерпимым жжением. Эта сука из Льдов… Она дала понять ему, что могло бы произойти с ним, прежде чем он успел бы задушить её или свернуть ей шею.
А та, первая, которую он потерял, была ещё опаснее.
Но это её не спасло.
6. Встречи
В Пороховой Дыре нигредо пробыл недолго – ровно столько, сколько потребовалось, чтобы посетить оружейную лавку. Лицо пустотника, который стоял за прилавком, показалось ему смутно знакомым. Выяснилось, что в прошлый раз Твердолобый имел дело с его отцом, а этот был рождён в Лимбе и не так давно унаследовал торговлю. Пустотники жили мало; даже у самых свободных из них не хватало времени на поиски своей Колыбели, а у подавляющего большинства никогда и не возникало подобного желания.
Стоило Твердолобому расплатиться самородками за пять сотен патронов, как у него за спиной возник стражник с просверленной головой. Произошло это появление раздражающе быстро – быстрее, чем ноздрей коснулись миазмы зарытого сокровища, после чего стражник уже никуда не торопился. Неудивительно, что Ясновидящая лишилась глаз, – если, конечно, Либоумер не приврал, болтая о том, чего не видел. Но болтовня толстяка заинтересовала нигредо сильнее, чем ему хотелось бы.
Стражник провожал его взглядом до тех пор, пока он не вышел и не закрыл дверь лавки. Оказавшись в Кривом переулке, Твердолобый подозвал рикшу и велел везти себя в Могильный тупик. Откинувшись на спинку сиденья, он некоторое время размышлял об извращённости здешних обычаев. Не то чтобы все они ему не нравились; просто, находясь в Лимбе достаточно долго, он опасался подхватить смертельную болезнь – чувство ложной безопасности. Не потому ли его потянуло в тупик? Он нуждался в инъекции веры, отрицающей вечную жизнь, – чтобы помнить о неминуемом конце. Порой ему казалось: он жил полноценно только потому, что постоянно думал о смерти.
Рикша задыхался на подъёме. Этот пустотник был уже стар, находился где-то на середине своей последней спирали и перешёл под управление Спящего В Земле. На повороте его обогнал другой рикша. Твердолобый присмотрелся к тёмному силуэту пассажира за мутным стеклом в окне повозки. Без сомнения,