– Какая красота! – закричала я, вылетев к Неве из грязной подворотни. Впервые в жизни я видела такую красивую и просторную реку. У меня захватило дух.
– Нравится? – удовлетворенно и покровительственно притянул меня к себе Лекс.
– Элис, ты что, никогда не была в Питере? – удивился Эдисон. Он вытаращил глаза и принялся строить дикие рожи. Что ж, целый день в компании Лекса с полными карманами травы уже сказывался на нем. Он был бледен, глаза светились нездоровым возбуждением. Он бурно жестикулировал и на мои вопросы отвечал не всегда с первого раза.
– Никогда, – радостно кричала я и кружилась, размазывая по толстенному граниту поручней вязкий снег.
– Ты такая смешная!
– Лекс, как хорошо! – мы хохотали и шли, полируя дорогу под ногами. Нам было все равно куда идти. Было около двенадцати ночи и на набережной не было ни одного человека. Редкие машины тревожили наше уединение посреди ночного города. На самом деле, даже странно, как мне теперь кажется, насколько пустынной оказалась набережная в тот момент. Все-таки центр культурной столицы, новогодние праздники, должны же были оказаться там какие-нибудь другие праздно шатающиеся люди, кроме нас. Но эта мысль тоже из разряда «если», которых я перебрала массу, только чтобы как-то успокоить воспаленный мозг.
– Если бы кто-то проходил мимо, если бы мы гуляли по оживленной Дворцовой набережной, если бы портик был закрыт, ничего бы не случилось… – как заклинание повторяла я, глядя перед собой и трясясь от холода всю следующую неделю. По иронии судьбы именно я первая заметила ступеньки, ведущие к воде. Спуски к Неве имеются по всему периметру реки, они сделаны таким образом, что спустившийся оказывается прямо у плещущейся кромки. Вода облизывает ботинки, притягивает к себе, чернеет и пугает. С тропинки, тянущейся вдоль набережной, человека не видно и получается такой укромный уголок.
– Смотри, вода.
– Первый раз воду увидела?
– Лекс, прекрати. Просто она так близко. Почему она не заледенела вся?
– Тепло.
– Да, тепло. – Кромка льда отступала от границы набережной метров на десять. И сам лед был каким-то странно-уродливым, изломанным, наваленным грязными кучами по телу реки.
– Как будто тут прошел ледокол.
– А, может, и прошел. А куски потом сбились обратно и слиплись.
– Послушай, Эдисон. Ты как, не считаешь, что этот уголок вселенной нам подходит больше всего? – таинственно и одновременно игриво спросил мой Лекс.
– Ага… – промычал тот и принялся рыться в карманах. Я была в курсе, хотя в тот момент весь мой опыт употребления наркотических веществ сводился к траве. Меня пробивало на «ха-ха» и все. Собственно, откуда взяться большому жизненному опыту в восемнадцать лет?
– Элис, ты уже большая девочка? – спросил меня Лекс.
– Я же вышла за тебя замуж, – усмехнулась я. Лексу было двадцать пять и он казался мне воплощением вселенского знания и опыта. Гуру, Вуду и моя первая учительница в одном флаконе. К тяжелым наркотикам я отнеслась положительно, они давно вызывали мой интерес. Но никто не предлагал. В Москве, откуда я три дня назад уехала навсегда, как-то не было принято употреблять на улицах ничего тяжелее травы. И вообще, у нас народ как-то больше традиционно пил, в крайнем случае, курил анашу и кололся кетамином. Ненаказуемо.
– Тогда отойди от воды и не отсвечивай.
– А что будет?
– Тсс. Увидишь.
– Тебе понравится, – уверенно добавил Эдисон, вытащив из-за пазухи какой-то флакон.
– А что это? – я не могла уняться. Мне так много