На пустом после рабочего дня этаже было тихо, и звук подъехавшего лифта слышался весьма отчетливо, хотя никто и не ждал посетителей в столь позднее время. В конце коридора раздались звуки приближающихся шагов, и дверь в приемную Розински открылась, когда человек, шедший по коридору, проследовал внутрь. Она даже не повернула голову в его сторону, и без этого зная, кто это пришел сюда под вечер. Ей оставалось сидеть в тишине, отпивая виски из кружки мелкими глотками, и смотреть в окно на унылый осенний пейзаж. Эти шаги она узнала бы из тысячи, из миллиона, из всех возможных шагов на планете. И хоть гость все еще молчал, сомнений в его личности уже не было.
Лиам подошел к столу, не произнеся ни слова, взял кружку из ее рук и немного отпил налитое в нее, будто там могла быть вода при стойком запахе крепкого алкоголя. Ларссон сразу узнал этот виски. Это он ей его подарил несколько лет назад, и если Эванс пьет его, сидя вечером в кабинете в полном одиночестве, значит, дела идут действительно хреново.
– Не поделишься, что за повод? – Ларссон вернул ей кружку, и Эванс приняла ее из его рук и немного отхлебнула, поморщившись.
– Я устала Лиам, говори, зачем пришел или проваливай, – алкоголь уже придал девушке смелости, и она сочла уместным грубить боссу, заявившейся сюда под вечер непонятно зачем. Или же Ларссон младший так сильно ее достал, что ей было уже плевать, что он подумает. Она так и не взглянула на него, лишь задумчиво смотрев в окно.
– Я стал свидетелем вашего общения с моим братом. Ты все еще тешишь себя надеждой, что он обратит на тебя внимание? Это жалко, даже для тебя, Эванс, – Ларссон пытался задеть девушку посильнее, но она опять не реагировала ни на какие внешние раздражители, изучая взглядом через стекло высотку напротив здания ее офиса.
– Ты все сказал? – Эванс взяла бутылку из-под стола, подлила виски себе в кружку и выдернула сигарету из открытой пачки, лежавшей поверх клавиатуры.
Ларссон знал, что его слова прошли мимо ушей девушки, и она просто захотела покурить, а не вытравить его табачным дымом из кабинета. Он встал прямо перед ней, закрывая собой обзор окна, и вынул из кармана зажигалку, которую Эванс узнала сразу же. Она подарила ему эту зажигалку на Рождество много лет назад, как он ей этот виски.
Все общение этих двоих теперь сводилось к взаимным укорам и ковырянию в старых ранах. Эванс сделала вид, что не видела зажигалку, Ларссон сделал вид, что не понял, что за виски. Они смотрели друг другу в глаза и продолжали делать вид, что не знают друг друга лучше, чем кто-либо другой, играя в чужих, незнакомых, посторонних. Прикурив, Эванс затянулась и отвела взгляд, стряхнув пепел в коробку для скрепок на краю