– Не знаю пока, кажется, бровь разбил, – ответил Валя, пытаясь вспомнить, когда это произошло.
– Потом посмотрим, – через плечо бросил ему друг.
– Молодцы! – услышал Валентин голос старшины. – Справа по одному в расположение бегом марш, – скомандовал он.
Валя пошел обратно в школу прапорщиков сдавать рацию. Правая нога в щиколотке при каждом шаге отдавала острой болью. «Как теперь бег сдавать, – грустно думал Валентин. – Была бы заморозка, которой командный врач замораживал ушибы и вывихи, полученные в хоккее, можно было попробовать добежать, а так, скорее всего, вариантов нет».
Проходя мимо спортзала, Валя обнаружил, что после падения он по инерции проехал по льду около семи – восьми метров, изрядно поцарапав его бляхой ремня и автоматом. «Со стороны, наверное, феерично смотрелся мой полет», – улыбнувшись, подумал он.
– Нормально ты приложился, – будто прочитав его мысли, смехом встретил Валентина куривший на крыльце прапорщик. – Я думал, ты вообще не встанешь. А ты молодец, ковыляешь еще. С мордой-то что? – спросил он, когда Валя поднялся на крыльцо под свет фонаря.
– Не знаю. В роту приду, посмотрю. А что, заметно? – спросил он прапорщика, ставя в угол тяжелую радиостанцию.
– Ну, ты даешь! Вся морда в крови, а он спрашивает, заметно или нет. Иди, умойся хоть! А то Мурзилка сейчас увидит, его сразу кондратий хватит.
«Мурзилкой» за глаза курсанты прозвали начальника полковой школы подполковника Зюляева. Прозвище прилепилось к офицеру за его гражданский наряд, в котором он приезжал на службу и возвращался домой. Будучи невысокого роста и склонным к полноте, подполковник носил светлый укороченный плащик и смешной черный беретик с петелькой посередине. Со стороны в этом наряде Зюляев выглядел как интеллигент-художник, но кто-то из курсантов ловко подметил, что он как две капли воды похож на мультяшного героя, корреспондента Мурзилку. С того дня прозвище навсегда приклеилось к подполковнику.
– А где можно умыться? – спросил Валя.
– Там, по коридору, в конце справа, – пропуская курсанта внутрь и докуривая сигарету, махнул в глубину помещения прапорщик.
В умывальнике, только взглянув в зеркало, Валентин ахнул. Вся левая часть лица была в крови, даже ворот гимнастерки со свежим подворотничком был перепачкан каплями крови. Левая бровь опухла и опасно нависла над уже полузакрытым глазом. «Сдал проверку курсант Матвеев», – мысленно поздравил себя Валентин. В надежде, что все не так плохо, он попробовал позакрывать правый глаз, как бы прицеливаясь левым, тут же опухшая бровь начинала мелко трястись, и картинка в глазу дергалась и расплывалась. Смыв кровь и вытерев мокрое лицо рукавом бушлата, Вален