– Дам. Спрашивай.
На всякий случай шаман удержал топор в замахе, а левой рукой поднёс к лицу бумажку и прочитал по складам, строго поглядывая в угол взглядом семь на восемь, восемь на семь:
– Буду ли я зу…зу…ментом?
В ответ раздался чрезвычайно ласковый голос главного беса, само собой понятно, что бес в сей момент возлюбил шамана, конечно, в результате его талантливых усилий:
– Будешь зументом, будешь!
Получив нужный ответ, шаман рукавом рубашки смахнул с лица обильный пот, странно улыбнулся, потрогал пальцем острие топора и философски сказал:
– Нынче такое время, что Рассее нужен токмо я… Пущай там другие стрикулисты бьют друг друга в зад и в вперед, из-за угла норовят ударить, а я прямо пойду, с топором.
И он трижды перекрестил топор.
А сейчас он мчался в машине в Производственную зону на съёмки блокбастера…В его партии «Щас дам» было одних только москвичей триста тысяч членов, а было бы и три миллиона, но спикер попросил его по-хорошему:
– Евлампий, прошу тебя, не увеличивай партию. Моя партия самая большая в России – десять тысяч, а у других и сотни человек не наберётся. На тебя и так молятся люди.
Евлампий простодушно распустил губы в щедрой улыбке.
– Да, Венька, оно, конешно, пущай будет по-твоему.
И спикер поверил Ядрёному Корню. Но темна и бездонна душа сибирского мужика. В ней и прожектором танковым дно не достанешь. Говорил Ядрёный Корень одно, а в его душе громыхнуло другое, как короткий мощный камнепад: «Я тебя, Венька, как соломинку сломаю. А покамест прыгай и пой, мочи стрикулистов. А я смотреть буду». В тесном кругу своих партийцев, Ядрёный Корень, глядя прямо перед собой, словно рассматривая что-то, говорил:
– Ещё батька Ломоносов пророчествовал: «Ждите, придёт из Сибири мужик с топором, перевернёт Москву. Сядет, а все лягут». Это про меня Ломоносов пророчествовал. Знайте и молчите. Великую тайну открыл вам. А для крепости – целуйте топор.
После того, как Елизавета Васильевна поговорила с Женей, она спустилась с пятого этажа вниз и вынула из почтового ящика утреннюю корреспонденцию. И сразу заметила бланк повестки из военкомата. У неё перехватило дыхание, но она вспомнила, что набор в Армию должен был начаться в конце мая, и уже спокойно вгляделась в строчки приказа. Военкомат вызвал Женю на медкомиссию, в воскресенье. Елизавета Васильевна быстро поднялась в коммунальную комнату. И, забыв о том, что звонок в Англию был дороже в несколько раз, чем из Англии в Россию, набрала номер университета в Оксфорде и попросила, используя в основном русские слова, соединить её с деканом факультета «Международное право и политика». Он знал русский язык.
– Господин Петерс, – почти закричала Елизавета Васильевна, – можете ли вы сейчас выслать Жене вызов на собеседование?!
– А что, Женей уже интересуется военкомат?
– Да, но пока его вызывают на медкомиссию.
– Хм…