Отодвинувшись, он поцеловал мокрые щеки Ксении, удивляясь, как они ввалились, и пробормотал:
– Значит, печень, легкие, сердце и позвоночник… Надо же! Не иначе как отраженным потоком накрыло, хвала Владыкам Пустоты! При прямом попадании я бы целиком сгорел… И долго я здесь валяюсь?
– Восемнадцать дней, – шмыгнув носом, сообщила Ксения. – Еще с желтого месяца[7].
– «Мальта» уже ушла?
Она недоуменно моргнула.
– «Мальта»? Какая «Мальта»?
– Мой крейсер. Ну, корабль, с которого меня доставили в Ибаньес. Это ведь Ибаньес, малышка? Или Западный Порт?
Ксения вытерла глаза ладошкой – должно быть, сообразила, что дочери адмирала Вальдеса слезы не к лицу. Ее взгляд стал на мгновение растерянным, потом брови строго сдвинулись, серые зрачки потемнели, и щеки окрасил лихорадочный румянец. Что-то хочет сказать, но не решается, подумал Марк. Внезапно его коснулось ощущение беды.
– Это Ибаньес, – медленно промолвила сестра, – да, это наш Ибаньес. Мы в городской больнице, в той, что около стадиона, помнишь? Здание с колоннами из лабрадора, очень массивное, мрачноватое… Ты говорил, что оно похоже на египетские храмы… – Марк молча кивнул. – Этот лечебный центр сохранился – не весь, конечно, а часть подземных этажей с операционными и блоком реанимации. В нем мы сейчас и сидим. Ты провел здесь восемнадцать дней. К счастью… – она судорожно сглотнула, – один реаниматор уцелел, и мне с Пьером удалось его наладить. Еще у нас есть три киберхирурга, все исправные. Этот, – Ксения показала взглядом на установку-паука, – занимался тем, что от тебя осталось. Он запрограммирован на операции любой сложности.
Марк слушал, не перебивая и уже не сомневаясь, что случилось нечто ужасное. Это не было связано с Ибаньесом или больницей, от которой сохранились лишь подземелье, реаниматор и три робота-хирурга – вероятно, город, как и другие города, сильно пострадал при атаке дроми. И странный вид Ксении, ее истощенное лицо и невесомое тело, тоже были ни при чем; повод к гнетущему беспокойству находился вне Тхара и тех людей, которым удалось выжить в годы оккупации.
Дождавшись, когда сестра замолчит, он мягко напомнил:
– Я спрашивал о «Мальте», девочка, о крейсере, на котором я служу. Он ушел на Роон? Или уже к Эзату?
В глазах Ксении снова мелькнула растерянность.
– Я не знаю, Марк, не знаю, где твой крейсер. Ночью… нет, уже под утро в небе сверкнули зарницы, и Пьер сказал, что у нас такого быть не может, что это не атмосферное явление, а, вероятно, схватка в ближнем космосе. Значит, о нас не забыли, прислали боевые корабли! Мы… Ну, ты понимаешь, что это значило для нас… Мы помчались к стадиону – там ровное место и виден весь небосвод… все побежали, Пьер, дядюшка Панчо, близнецы, мы с Майей… Сверкало до самого восхода и расплывалось зарево, такое огромное, будто