– Да что ты о себе думаешь, ведьма?! – набычился парень. – Да я тебя сейчас как поучу уму и уважению!
И осмотрелся, словно искал дубину потяжелее.
– Ах, так, – мрачно сказала Лена, потом, кое о ком вспомнив, многообещающе улыбнулась. – Барсик, фас его! – закричала на все общежитие.
И не успел Дурачок удивиться, как дверь комнаты открылась, и оттуда выскочил костяной пес. И ладно бы один, может быть несчастный любитель ведьм помоложе это еще пережил более-менее спокойно. Но фиолетовый котенок, искрящий, как сломанный электроприбор, верхом на мумии собаки оказался психологическим ударом почище тех самых матросов в тельняшках, верхом на зебрах. А явление росянки, с ловкостью паука бегущей на листьях, только изредка касаясь к полу горшком, и весьма угрожающе хлопавшей пастями сразу трех цветков, бедного Дурачка добило окончательно. Он тоненько взвизгнул, подпрыгнул на месте, а потом галопом помчался по коридору, добежал до окна в его конце и прямо сквозь стекло выскочил на улицу, только осколки посыпались.
– Там сугробы, не убьется, – мрачно сказала Лена, подобрала шапку в качестве трофея, загнала свою гоп-компанию обратно в комнату и заперлась там, в обнимку со шваброй.
Рассчитывать на то, что выпавший из окна парень не расскажет, кто его так напугал, было бы глупо. Но Лена надеялась, что он догадается удрать, не дожидаясь помощи и расспросов. А там никто не докажет, что этот от нее мужики в закрытые окна выпрыгивают.
Главное сидеть тихо и делать вид, что из комнаты не выходила. А швабру еще вчера взяла.
– Ага, потанцевать не с кем было, – пробормотала Лена. – Вот тебе и кто-то третий… Шапку надо спрятать, а то увидят и точно догадаются. А потом кому-то подарю. Хорошая шапка, тепленькая, жалко, что большая… Блин, голова огромная, а мозгов в ней нет. Громко звенит, наверное. Надо было шваброй треснуть, проверить.
Леопольдина Мерлих, ректор лучшей академии магии и по совместительству одна из сильнейших магов, устало смотрела на собравшихся и опять не понимала, почему именно она должна заниматься этой ерундой.
Во-первых, она все-таки ректор, и подобные происшествия должны касаться ее в последнюю очередь, только после того, как коснутся всей цепочки коллег, стоявших на лестнице руководства. Но с «радостными» вестями опять пришли именно к ней.
Во-вторых, у нее тоже были свои дела, и даже личная жизнь. А разные пострадавшие и жаждущие справедливости почему-то появлялись именно тогда, когда Мерлих собиралась заняться последним. Как чувствовали.
– Ладно, – сказала бедная женщина, когда никто в ответ на ее недовольный взгляд так и не понял, что пора встать, извиниться и исчезнуть. – Уважаемый старший стражи, расскажите эту чудесную историю с самого начала, чтобы все знали, зачем вы пришли.
Грузный усатый мужчина поправил форменный воротник, глубоко вдохнул и стал занудно, без каких-либо эмоций рассказывать о том, что в городе очередной переполох. Причем, по вине студентов академии.
Собравшиеся