Наконец мужик, предложивший поджечь дом, крикнул:
– Убирайся, курва, из нашего города!
– Да-да! Уезжай отседа! Скатертью дорожка! – поддержали остальные.
Мария молчала, но всей душой была за то, чтобы вдова покинула город и всё стало бы, как прежде.
– За что? – раздался спокойный красивый голос.
И снова стало тихо.
– За что вы меня ненавидите? Никому из вас я не сделала ничего дурного, – продолжала вдова.
Но тут с разных сторон понеслось:
– Да? А куда подевался писарь?
– А Петриного телка кто зарезал?
– У кума гуси околели!
– Михайлов сын упал с крыши!
– А у меня вторую неделю ухо болит!
Каждый пытался взвалить на вдову вину за произошедшие с ним неприятности, в повседневной жизни бывшие делом обычным, но с появлением Эвы вдруг принявшие совершенно иную окраску. Прекрасное лицо вдовы стало грустным.
– Хорошо, – сказала она, – я и сама собиралась уходить: мне неуютно среди злых, жадных, надменных и пустых людей, которые довели моего мужа до безумия. Будь проклят мир, где правят деньги!
– Скажи, Эва… Панкрат был твоим любовником? Признайся, ведь это он подделал твои документы? – крикнул из толпы мужской голос.
Все обернулись на кричавшего: в расстёгнутой рубахе, с помятым лицом, полицмейстер Дыбенко едва держался на ногах, будучи изрядно пьяным.
Вдова сошла с крыльца своего дома и раскрыла дамский зонтик, украсивший её лицо нежным кружевом проникающего сквозь ткань лунного света. Многие впервые смогли разглядеть её вблизи, без глухого облачения и вуалетки, обычно скрывающей её лицо.
– Да это же Софья Пейц! – взвизгнула какая-то бабулька и принялась истово креститься.
– Нет, не похоже, эта сурьёзно моложе! У той и волосы были темнее! – возразил кто-то.
Эва, словно приведение, скользила мимо людей, расступавшихся перед ней, как волны перед кораблем. Ни слова не говоря, она пошла к реке, и толпа последовала за ней, держась на небольшом расстоянии.
Остановившись у кромки воды, вдова окинула красноречивым взглядом всех присутствующих.
– Жаль Панкрата. Он, и правда, помог мне, и за это принял смерть… На самом деле я не та, за кого себя выдавала, но я и не самозванка… Я – вдова Йозефа Пейца. Его единственная жена!
…Дыбенко, щуря слезящиеся глаза, присмотрелся. Он никогда не видел Софию Пейц до её помешательства, если не считать свадьбы, на которой лицо её было от него закрыто… Зато он часто видел во сне перекошенный рот своей жертвы, которую он и ещё несколько его пьяных дружков настигли недалеко от реки. То была полоумная оборванная жидовка… Не может быть!
– Бре-брешешь! – крикнул он. – Я знал Софию, ты – не она! Панкрат помог тебе подделать документы, и ты, боясь разоблачения, убила его!
– Мы оба знаем, при каких обстоятельствах