– Тебя, я смотрю, после коньяка на философию потянуло!– холодно улыбнулся Картер.
– Нет. Просто коньяк оголил всю мою склонную к подобным разговорам натуру. Наверное, в душе я скрытый философ.
– Да?– Картер сел рядом с Батлером, взглянув в его серые, горящие глаза.– Ну, тогда могу сказать, что ты не совсем удачно выбрал профессию.
– А я ее не выбирал!– Хью налил себе чередную порцию коньяка в глубокий бокал и сделал глоток. – Это она выбрала меня. Я вырос без родителей, и улица научила меня как жить. Так-то вот. Может быть, у меня, поэтому и мировоззрение другое и хватка жесткая. Может тебе тоже налить, а?
Картер отказался.
– Джессика, а ты, как, будешь?– обратился Батлер к жене Уйата, стоящей у окна и наблюдавшей из-за занавески за улицей.
– А вот я, пожалуй, выпью!– повернулась она, поглядев на мужа,– А то у меня нервы уже на пределе. Ты же не будешь против дорогой?
– Нет. Конечно!– ответил Картер.– Пей. Только не слишком прикладывайся.
– Не переживай, милый, ты же знаешь, что я пью очень мало.
Джессика принесла из кухни фужер, и Батлер наполнил его на четверть коньяком.
– Будь здорова, Джессика!– он слегка ударил об ее фужер своим бокалом.
– Спасибо! И тебе того же.
Оба сделали по глотку.
– Ты работал на Ли Джонса?– спросил вдруг Картер.
Брови Батлера поползли вверх. Он посмотрел на лежавший перед ним пистолет, который он до того, прежде чем начать пить, тщательно протер тряпкой.
– Откуда тебе это известно?
– Читаю газеты!– ответил Уайт. Он заканчивал собирать свою винтовку, присоединил магазин с патронами и еще рас любовно оглядев, прислонил ее к дивану.– Видал как-то рас твою фотку на первых полосах.
– Ах вот ты о чем!– ухмыльнулся загадочно Хью.– Так это было давно,– он потер не большой шрам над бровью.– Да. Я работаю на Ли Джонса. А что?
– Что, правда?– удивилась Джессика. Она тоже неоднократно слышала об этом властном и жестоком воротиле криминального мира.
Батлер скосил на женщину глаза.
– Да. Правда! Был правой его рукой.
– А какое имеет отношение философия, к твоему образу жизни?– спросил Картер.
– А при том, что благодаря моему философскому подходу к жизни, в которой есть лишь один девиз «успевай жить», я очень быстро достиг того, чего достиг.
– Ну что ж. Верно.
Батлер как-то непонятно усмехнулся.
– Верно то, верно. Только теперь, это, уже не имеет ни какого значения. Философия моя потеряла всякий смысл, столкнувшись с непредвиденными обстоятельствами, по имени Бальфагор. Что б ему пусто было,– Батлер сделал глоток из бокала,– Знаешь, я даже пил раньше редко. Вел здоровый образ жизни. А теперь?!… А теперь это уже ни к чему. Мир на грани глобальной катастрофы. Что нас ждет впереди, одному богу известно, хм, вернее Сатане. А у меня, если честно, в планах