у своего хозяина и смотрит фильм. Только он понять не может, у которого хозяина из тех двоих он сидит на руках – у вора или у обворованного? А фильм идёт один о той жизни, которую он уже забыл, а другой – об этой, которую он ещё чуть-чуть помнит. Крутятся киноплёнки этих двух жизней в противоположных направлениях, на экране накладываются друг на друга, а наложившись, исчезают. Как будто одна жизнь растворяет другую. Странный такой сон. Но самое неприятное в этом сне было то, что в зале кинотеатра вместе с ним смотрели фильм мыши, много мышей. И как будто бы эти мыши были как-то связаны с ним в прошлых жизнях, и он силился вспомнить как, но не мог. От этого всего было ужасно страшно, по холке бегал неприятный холодок, а в груди появилось, бог знает откуда взявшееся, чувство вины. Ещё он чувствовал, что теперь эти мыши были сильнее, чем он – кот. Сила же их заключалась в том, что они обладали решающим правом голоса в аукционе, где на кону стояла его следующая кошачья жизнь.
