– Я не понимаю, – прервал Виталий речь деда, – за что мама в аду? Она не была плохой женщиной. Не хуже других. Семью сохранила, меня воспитала, на ноги поставила. Никого не убивала вроде. Всю старость на огороде провела. Ну, может, были какие ошибки молодости. И, может, в старости мы ссорились. Ну, может, это она развела меня с женой. Но все это пустяки, дело житейское! За что в ад?
– Мы сейчас не матери твоей грехи обсуждаем, – строго сказал дед, – сейчас ты предстанешь перед судом.
– А какие у меня грехи? Ну, девок любил. И все, пожалуй. Разве же это плохо?
– Ой, беда прямо с тобой! – расстроился дед. – Сейчас, гляди, начнешь, как мама твоя, Бога поносить, будто Он виноват, что она такая уродилась. Я этого второй раз не осилю!
– Сам хотел встретить его! – раздался справа тихий голос. – Ну, что, все в сборе? Начнем?
Виталий узнал голос своего Ангела Хранителя. В то же время мужчина не переставал ощущать холод, исходящий от злобного существа.
Посреди поля развернулся прозрачный экран. И новопреставленный увидел свою молодую мать с младенцем на руках.
Глава 3
Группа, состоящая из двух человек и двух неземных существ, наблюдала за тем, как на экране разворачивается жизнь Виталия Георгиевича Шолохова. Смотрели молча, лишь одно существо злобно хихикало в самых «остреньких» местах фильма.
Виталию казалось, что картина его жизни удивительно напоминает пошленькую голливудскую комедию. Главный герой ее, довольно мерзкий тип, не внушал ни капли сочувствия зрителям. Виталию казалась, что не мог внушать. С тех пор, как встал на свои едва окрепшие ножки, вся цель его жизни заключалась в том, чтобы урывать куски побольше, обманывать, наживаться и испытывать удовольствие как можно дешевле. Перед Шолоховым на экране предстал четырехлетний мальчишка, что-то мило лепетавший на своем, пока не понятном для взрослых языке. Но теперь он живо ощущал всю мерзость своего маленького умишка. Ребенок ударил девочку в детском саду, отобрал у нее игрушку, а теперь строит умильные рожицы, чтобы избежать наказания. То же чувство он испытывал и тогда, когда подставил под суд коллегу на работе, и когда пришел с цветами к жене, стараясь, таким образом, задобрить ее, после того, как всю ночь пропадал у любовницы. Вся жизнь Виталия с младенчества состояла из лукавых планов и страхов быть раскрытым. Всю жизнь он с удивительным искусством перекладывал свою вину на других. В этом и состоял, казалось, его талант.
С каждым кадром стоящий рядом Ангел Хранитель все больше сникал, дед мрачнел, а бесу становилось все радостнее. В тишине раздавались только его восклицания:
– Во дает! Ловко!
Человек в костюме пребывал в самом лучшем настроении, за весь фильм он расстроился только один раз. Только один день выбился из ровной череды позорных лет жизни Виталия – день его крещения.
– Отвези нас с ребенком в Соколовку! – как-то утром потребовала мама.
– Зачем это? – удивился папа. – Что тебе там смотреть? Хату продали, твои