Через пять минут Василенко вернулся в кабинет совершенно другим человеком. Нервозные проявления минутной слабости окончательно покинули молодого человека, а вместо них появились понимание и предельный самоконтроль.
– Ну вот, совсем другое дело, – одобрительно хмыкнул Жаров, нехотя отрывая глаза от многоступенчатой цветной диаграммы на мониторе. – Сейчас ты похож на того Константина Василенко, которого я брал к себе в лабораторию четыре года назад. А до этого здесь присутствовал совершенно незнакомый мне человек.
– Спасибо вам еще раз! Если бы не…
– Стоп! – предостерегающе поднимая руку, Виктор Степанович не совсем вежливо оборвал зама на полуслове. – Не продолжай, это уже лишнее. Все эмоции, чувства и переживания сейчас будут нам только мешать. Холодный разум и ничего лишнего.
– Согласен с вами. Что мне делать?
На лице молодого ученого, как на агитационном плакате времен Советского Союза, появилось явственно читаемое выражение решительности и желания быть полезным. Внутренний эгоизм скукожился до микроскопического размера и торопливо, иногда с опаской оглядываясь, спрятался в самом дальнем углу человеческой души. Вместо него на передовую этой невидимой глазу войны, изредка постукивая себя кулаком в грудь, вышла победоносная смелость. Подлинное стремление и готовность помочь читались так отчетливо, что Жаров невольно улыбнулся. Всего на одно мгновение, но этого вполне хватило для возврата симпатии к своему молодому коллеге.
– Так…, – Жаров на секунду задумался. – Твой английский на порядок лучше моего, поэтому ты общаешься с иностранцами. За тобой все международные контакты и связи. Бери мою записную книжку и начинай звонить. Марку Стивенсу из НАСА, Роджеру Кауфману в Национальную академию наук США, Ху Вею из Китайской национальной обсерватории, Дине Равчевой в Болгарию и Михаэлю Мейеру во Фрайбург. Я, конечно, неоднократно с ними уже говорил и консультировался по этому вопросу, но сейчас все изменилось…
– А вы?
– Мне достаются все ученые, говорящие на русском. А затем… Затем, для особо важного разговора, мы будем пробиваться на самый верх.
В завершение своих слов, Жаров с видом тайного заговорщика показательно поднял вверх глаза и указательный палец правой руки.
– Мы будем звонить президенту? – инстинктивно, чуть снижая голос, поинтересовался Василенко.
– Тут пригодны и хороши любые способы, средства, методы. Может быть, не сами, а может, и не звонить, но этот разговор обязательно должен состояться. Чем раньше мы сможем его осуществить, тем лучше.
На несколько секунд Жаров завис, мысленно пробегая по будущему разговору с президентом, но быстро вернулся в действительность.
– Тебе все ясно? Вопросы есть?
В ответ на обращение руководителя Василенко лишь показал сжатые до боли кулаки и безмолвно кивнул головой.
– Тогда поехали…
США.